Фуко
(Foucault) Мишель Поль (15 октября 1926, Пуатье – 25 июня 1984, Париж) – французский философ, историк культуры. Выпускник Высшей нормальной школы. В 1961 в Сорбонне защитил докторскую диссертацию; по канонам того времени защита предполагала обсуждение двух диссертационных работ: малой – «Кант: антропология» (предисловие, перевод, комментарии) и основной – «Безумие и неразумие: история безумия в классическую эпоху» (рус. пер. СПб., 1997). Преподавал в университетах Клермон-Феррана, Лилля, Варшавы, Упсалы, Гамбурга и др.; с 1970 – в Коллеж де Франс, на кафедре истории систем мысли.
В творчестве Фуко можно выделить три этапа: 1) «археология знания» (1960-е гг.), 2) «генеалогия власти-знания» (1970-е гг.), 3) «эстетика существования» с акцентом на «техники работы над собой» (techniques de soi) (1980-е гг.). При этом в творчестве Фуко целый ряд «археологических» и «генеалогических» тем и мотивов сосуществуют.
Археология знания представлена прежде всего тремя основными работами: «Рождение клиники: археология взгляда медика» (1963; рус. пер. 1998), «Слова и вещи: археология гуманитарных наук» (1966; рус. пер. 1977) и «Археология знания» (1969; рус. пер. 1996). Археология знания – это новый подход к истории, отказ от идей и концепций кумулятивного развития знания, в основе которого так или иначе лежал бы абсолютно надежный наблюдатель – трансцендентальный субъект. Для археологии знания важны не натуралистические вещи и не познающий их субъект, но способы построения предметов познания, предметов социальной практики (таких, как медицинская клиника, психическая болезнь), предполагающие взаимодействие субъективного и объективного. Наиболее известная работа археологического периода – «Слова и вещи». В ней представлены эпистемы (см. "Эпистема") – параллельные срезы познавательной почвы в европейской культуре Нового времени. Единство этим срезам придает преобладающее в тот или иной период знаковое отношение между «словами» и «вещами». Последний, наиболее близкий к нам культурный этап формирует особое, взаимоисключающее отношение между «человеком» и «языком»: консолидация языка в многообразии его функций теснит из картины мира образ «человека». Книга имела бурный успех и была воспринята прессой и читателями как научное доказательство идеологического тезиса о «смерти человека».
Генеалогия власти-знания представлена двумя главігыми работами. Это «Надзор и наказание» (1975; рус. пер. 1999) и «Воля к знанию» («История сексуальности», т. I, 1976; рус. пер.: «Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности», 1996). Задача генеалогии – выявление условий возникновения и функционирования особых комплексов власти-знания, в которых нормы социального взаимодействия и социального подчинения обусловливают те или иные познавательные подходы к человеку. Власть в трактовке Фуко – это анонимный механизм, действие которого пронизывает все стороны жизни, и потому ее механизмы можно изучать в казарме и больнице, в семье и в кабинете врача. Всеподнадзорность, дисциплинирование и нормирование определяют и предметы познания, и его методы. Никакая власть, по Фуко, не является чисто негативной, она всегда имеет и порождающие («позитивные») эффекты. Так, в тюрьме как социальном институте реализуются различные возможности этой власти-подчинения: социальная оптика (надзор), социальная физика (стратегии соотношения сил между различными группами людей), социальная физиология (процессы группировки и перегруппировки элементов власти, их трансформации, перестановки и пр.). Если в «археологиях знания» неясными оставались механизмы перехода от одной познавательной конфигурации к другой, то в генеалогиях этот вопрос задним числом получает свое решение: эти переходы определяются набором дискурсивных и недискурсивных (экономических, политических, социальных) практик и кристаллизуются в определенных схемах власти-знания. Идеи «генеалогии власти» легли в основу работы «Группы информации о тюрьмах», в которой Фуко активно участвовал. Они стимулировали, в частности, появление в нач. 1970-х гг. течения «новых философов», критиковавших все формы знания и социальные институты европейского общества как механизмы власти и господства.
Основные работы 1980-х гг. – «Пользование удовольствиями» и «Забота о себе» (обе – 1984; соответственно тома II и III «Истории сексуальности»; рус. пер. 1998) – продолжают общий проект «Истории сексуальности», подчеркивая, во-первых, историческую конкретность представлений о «сексуальности» и, во-вторых, ее «нерепрессивность», сформированность определенными механизмами и практиками (надзор общества за индивидом, культивирование ритуалов и практик самопознания, признания, исповеди и др.). Однако их особенностью становится сама постановка вопроса о возможности сопротивления заданным обстоятельствам в форме «свободного слова» («вольноречие», «вольноговорение», парресия). В этот период Фуко больше всего интересует формирование морального субъекта посредством особых «техник работы над собой» (techniques de soi). Тем самым в прижизненно опубликованных работах 1980-х гг. внимание сдвигается с человека познающего-познаваемого или подчиняющего-подчиняемого на человека, рефлексивно относящегося к самому себе, направленно формирующего свое тело и душу. Этот новый герой – «человек вожделеющий» – показан на материале поздней античности, в процессе самоформирования субъекта сексуальности, его отношений к общественным обязанностям, окружающим людям.
При этом оказывается, что нормативные практики, обращенные индивидом на самого себя, могут не только дисциплинировать, но и индивидуализировать. Так, в «Пользовании удовольствиями» и «Заботе о себе» речь идет фактически не столько о внешнем упорядочении, сколько о личном выковывании «стилей» жизни: это становится возможно в периоды расшатывания общепринятой морали кодов и установлений. Для Фуко поздняя античность с ее распадом закрепленных канонов поведения перекликается с разрушением общезначимых опор современной социальной жизни. Эта проблематика «свободного слова» и выбора стиля жизни в чем-то созвучна – поверх археологий и генеалогий – «гуманистическим» интересам Фуко 1950-х гг. (работы по психологии личности, изучение антропологической проблематики у Канта).
В творчестве Фуко, достаточно цельном, различимы тенденции структурализма и постструктурализма. Фуко никогда не считал себя структуралистом, хотя поиск инвариантных конфигураций культурной почвы (эпистем), отказ от диахронического фактособирательства и опора на лингвосемиотические механизмы культуры (особенно в «Словах и вещах»), равно как и проблематизация всех «антропологических иллюзий», сближают его подход с идеями структурализма. Т.о., если Фуко 1960-х гг. с какими-то натяжками структуралист, а Фуко 1970-х, сосредоточенный не на «языке» и «структурах», а на «теле» и «власти», скорее постструктуралист, то Фуко 1980-х гг. вновь откликается на зов «доструктуралистской» «гуманистической» проблематики, хотя Сартр с его философией порыва, а не взвешенной «позитивной» мысли навсегда остался его главным философским противником.
Сам Фуко определил свой проект под вымышленным именем в известном «Словаре философов» Д.Юисмана (Dictionnaire des philosophes, dir. D.Huisman, A-J. P., 1984) достаточно традиционно и вполне по-кантовски: это – «критический метод исторического исследования» или «критическая история мысли» (при этом «мысль» трактуется широко: как «акт, полагающий субъект и объект в многообразии их возможных отношений») (там же, с. 842). Его цель – анализ конкретных обстоятельств, формирующих или изменяющих отношения субъекта к объекту как основу всякого возможного знания.
Т.о., Фуко шел своим путем, допуская и разрывы с традицией, и моменты следования традиции. Но каждый раз он чутко улавливал смысл социально-философского вызова и остро реагировал на него: в 1960-е гг. он ярче всех подчеркнул философскую значимость неантропоморфного знания; в 1970-е гг. трезво показал сформированность мысли и действия социальными техниками, а в 1980-е гг. – в момент этического поворота во французской философии – вернул на философскую сцену морального субъекта – человека другой эпохи, но близкого нам главной задачей «самоформирования» и самоопределения.
Сочинения:
Maladie mentale et personnalité. P., 1954;
Maladie mentale et psychologie. P., 1962;
Folie et déraison. Histoire de la folie à lʼâge classique. P., 1961;
Naissance de la clinique. Une archéologie du regard médical. P., 1963;
Les mots et les choses. Une archéologie des sciences humaines. P., 1963;
Archéologie du savoir. P., 1969;
Lʼordre du discours (leçon inaugurale au Collège de France, 2 déc. 1970). P., 1971;
Surveiller et punir. Naissance de la prison. P., 1975;
Histoire de la sexualité, t. I: La volonté de savoir. P., 1976;
Histoire de la sexualité, t. II: Lʼusage des plaisirs. P., 1984;
Histoire de la sexualité, t. III: Le souci de soi. P., 1984;
Dits et Ecrits par Michel Foucault, t. I–I². P., 1994;
«Il faut défendre la société», Cours au Collège de France, 1975–1976. P., 1997;
Les anormaux, Cours au Collège de France, 1974–1975. P., 1999.
Литература:
Делез Ж. Фуко. M., 1998;
Kremer-Marietti A. Michel Foucault. Archéologie et genealogie. P., 1974;
Dreyfus H.L., Rabinow P. Michel Foucault. Beyond Structuralism and Hermeneutics (2 ed.). Chic., 1983;
Eribon D. Michel Foucault. P., 1991;
Idem. Michel Foucault et ses contemporains. P., 1994;
Michel Foucault. Lire lʼoeuvre. P., 1994;
Michel Foucault philosophe. Rencontre internationale. P., 1988;
M.Foucault. Les enjeux du pouvoir (Les études transeuropéennes). Nancy, 1994;
Monod J.-C. Foucault. La police des conduites. P., 1997;
Gros F. Foucault et la folie. P., 1997;
Zougrana J. Michel Foucault. Un parcours croisé: Lévi-Strauss, Heidegger. P., 1998;
Han В. Lʼontologie manquée de Michel Foucault. Entre lʼhistorique et le transcendantal. P., 1998;
Chebli S. Figures de lʼanimalité dans lʼoeuvre de Michel Foucault. P., 1999.
Н.С.Автономова
В творчестве Фуко можно выделить три этапа: 1) «археология знания» (1960-е гг.), 2) «генеалогия власти-знания» (1970-е гг.), 3) «эстетика существования» с акцентом на «техники работы над собой» (techniques de soi) (1980-е гг.). При этом в творчестве Фуко целый ряд «археологических» и «генеалогических» тем и мотивов сосуществуют.
Археология знания представлена прежде всего тремя основными работами: «Рождение клиники: археология взгляда медика» (1963; рус. пер. 1998), «Слова и вещи: археология гуманитарных наук» (1966; рус. пер. 1977) и «Археология знания» (1969; рус. пер. 1996). Археология знания – это новый подход к истории, отказ от идей и концепций кумулятивного развития знания, в основе которого так или иначе лежал бы абсолютно надежный наблюдатель – трансцендентальный субъект. Для археологии знания важны не натуралистические вещи и не познающий их субъект, но способы построения предметов познания, предметов социальной практики (таких, как медицинская клиника, психическая болезнь), предполагающие взаимодействие субъективного и объективного. Наиболее известная работа археологического периода – «Слова и вещи». В ней представлены эпистемы (см. "Эпистема") – параллельные срезы познавательной почвы в европейской культуре Нового времени. Единство этим срезам придает преобладающее в тот или иной период знаковое отношение между «словами» и «вещами». Последний, наиболее близкий к нам культурный этап формирует особое, взаимоисключающее отношение между «человеком» и «языком»: консолидация языка в многообразии его функций теснит из картины мира образ «человека». Книга имела бурный успех и была воспринята прессой и читателями как научное доказательство идеологического тезиса о «смерти человека».
Генеалогия власти-знания представлена двумя главігыми работами. Это «Надзор и наказание» (1975; рус. пер. 1999) и «Воля к знанию» («История сексуальности», т. I, 1976; рус. пер.: «Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности», 1996). Задача генеалогии – выявление условий возникновения и функционирования особых комплексов власти-знания, в которых нормы социального взаимодействия и социального подчинения обусловливают те или иные познавательные подходы к человеку. Власть в трактовке Фуко – это анонимный механизм, действие которого пронизывает все стороны жизни, и потому ее механизмы можно изучать в казарме и больнице, в семье и в кабинете врача. Всеподнадзорность, дисциплинирование и нормирование определяют и предметы познания, и его методы. Никакая власть, по Фуко, не является чисто негативной, она всегда имеет и порождающие («позитивные») эффекты. Так, в тюрьме как социальном институте реализуются различные возможности этой власти-подчинения: социальная оптика (надзор), социальная физика (стратегии соотношения сил между различными группами людей), социальная физиология (процессы группировки и перегруппировки элементов власти, их трансформации, перестановки и пр.). Если в «археологиях знания» неясными оставались механизмы перехода от одной познавательной конфигурации к другой, то в генеалогиях этот вопрос задним числом получает свое решение: эти переходы определяются набором дискурсивных и недискурсивных (экономических, политических, социальных) практик и кристаллизуются в определенных схемах власти-знания. Идеи «генеалогии власти» легли в основу работы «Группы информации о тюрьмах», в которой Фуко активно участвовал. Они стимулировали, в частности, появление в нач. 1970-х гг. течения «новых философов», критиковавших все формы знания и социальные институты европейского общества как механизмы власти и господства.
Основные работы 1980-х гг. – «Пользование удовольствиями» и «Забота о себе» (обе – 1984; соответственно тома II и III «Истории сексуальности»; рус. пер. 1998) – продолжают общий проект «Истории сексуальности», подчеркивая, во-первых, историческую конкретность представлений о «сексуальности» и, во-вторых, ее «нерепрессивность», сформированность определенными механизмами и практиками (надзор общества за индивидом, культивирование ритуалов и практик самопознания, признания, исповеди и др.). Однако их особенностью становится сама постановка вопроса о возможности сопротивления заданным обстоятельствам в форме «свободного слова» («вольноречие», «вольноговорение», парресия). В этот период Фуко больше всего интересует формирование морального субъекта посредством особых «техник работы над собой» (techniques de soi). Тем самым в прижизненно опубликованных работах 1980-х гг. внимание сдвигается с человека познающего-познаваемого или подчиняющего-подчиняемого на человека, рефлексивно относящегося к самому себе, направленно формирующего свое тело и душу. Этот новый герой – «человек вожделеющий» – показан на материале поздней античности, в процессе самоформирования субъекта сексуальности, его отношений к общественным обязанностям, окружающим людям.
При этом оказывается, что нормативные практики, обращенные индивидом на самого себя, могут не только дисциплинировать, но и индивидуализировать. Так, в «Пользовании удовольствиями» и «Заботе о себе» речь идет фактически не столько о внешнем упорядочении, сколько о личном выковывании «стилей» жизни: это становится возможно в периоды расшатывания общепринятой морали кодов и установлений. Для Фуко поздняя античность с ее распадом закрепленных канонов поведения перекликается с разрушением общезначимых опор современной социальной жизни. Эта проблематика «свободного слова» и выбора стиля жизни в чем-то созвучна – поверх археологий и генеалогий – «гуманистическим» интересам Фуко 1950-х гг. (работы по психологии личности, изучение антропологической проблематики у Канта).
В творчестве Фуко, достаточно цельном, различимы тенденции структурализма и постструктурализма. Фуко никогда не считал себя структуралистом, хотя поиск инвариантных конфигураций культурной почвы (эпистем), отказ от диахронического фактособирательства и опора на лингвосемиотические механизмы культуры (особенно в «Словах и вещах»), равно как и проблематизация всех «антропологических иллюзий», сближают его подход с идеями структурализма. Т.о., если Фуко 1960-х гг. с какими-то натяжками структуралист, а Фуко 1970-х, сосредоточенный не на «языке» и «структурах», а на «теле» и «власти», скорее постструктуралист, то Фуко 1980-х гг. вновь откликается на зов «доструктуралистской» «гуманистической» проблематики, хотя Сартр с его философией порыва, а не взвешенной «позитивной» мысли навсегда остался его главным философским противником.
Сам Фуко определил свой проект под вымышленным именем в известном «Словаре философов» Д.Юисмана (Dictionnaire des philosophes, dir. D.Huisman, A-J. P., 1984) достаточно традиционно и вполне по-кантовски: это – «критический метод исторического исследования» или «критическая история мысли» (при этом «мысль» трактуется широко: как «акт, полагающий субъект и объект в многообразии их возможных отношений») (там же, с. 842). Его цель – анализ конкретных обстоятельств, формирующих или изменяющих отношения субъекта к объекту как основу всякого возможного знания.
Т.о., Фуко шел своим путем, допуская и разрывы с традицией, и моменты следования традиции. Но каждый раз он чутко улавливал смысл социально-философского вызова и остро реагировал на него: в 1960-е гг. он ярче всех подчеркнул философскую значимость неантропоморфного знания; в 1970-е гг. трезво показал сформированность мысли и действия социальными техниками, а в 1980-е гг. – в момент этического поворота во французской философии – вернул на философскую сцену морального субъекта – человека другой эпохи, но близкого нам главной задачей «самоформирования» и самоопределения.
Сочинения:
Maladie mentale et personnalité. P., 1954;
Maladie mentale et psychologie. P., 1962;
Folie et déraison. Histoire de la folie à lʼâge classique. P., 1961;
Naissance de la clinique. Une archéologie du regard médical. P., 1963;
Les mots et les choses. Une archéologie des sciences humaines. P., 1963;
Archéologie du savoir. P., 1969;
Lʼordre du discours (leçon inaugurale au Collège de France, 2 déc. 1970). P., 1971;
Surveiller et punir. Naissance de la prison. P., 1975;
Histoire de la sexualité, t. I: La volonté de savoir. P., 1976;
Histoire de la sexualité, t. II: Lʼusage des plaisirs. P., 1984;
Histoire de la sexualité, t. III: Le souci de soi. P., 1984;
Dits et Ecrits par Michel Foucault, t. I–I². P., 1994;
«Il faut défendre la société», Cours au Collège de France, 1975–1976. P., 1997;
Les anormaux, Cours au Collège de France, 1974–1975. P., 1999.
Литература:
Делез Ж. Фуко. M., 1998;
Kremer-Marietti A. Michel Foucault. Archéologie et genealogie. P., 1974;
Dreyfus H.L., Rabinow P. Michel Foucault. Beyond Structuralism and Hermeneutics (2 ed.). Chic., 1983;
Eribon D. Michel Foucault. P., 1991;
Idem. Michel Foucault et ses contemporains. P., 1994;
Michel Foucault. Lire lʼoeuvre. P., 1994;
Michel Foucault philosophe. Rencontre internationale. P., 1988;
M.Foucault. Les enjeux du pouvoir (Les études transeuropéennes). Nancy, 1994;
Monod J.-C. Foucault. La police des conduites. P., 1997;
Gros F. Foucault et la folie. P., 1997;
Zougrana J. Michel Foucault. Un parcours croisé: Lévi-Strauss, Heidegger. P., 1998;
Han В. Lʼontologie manquée de Michel Foucault. Entre lʼhistorique et le transcendantal. P., 1998;
Chebli S. Figures de lʼanimalité dans lʼoeuvre de Michel Foucault. P., 1999.
Н.С.Автономова
Риман Г. Музыкальный словарь
Новая философская энциклопедия
Морской словарь
Технический железнодорожный словарь
Социальная философия
Биографический энциклопедический словарь
Физика. Химия
Французско-русский железнодорожный словарь