* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
т о л с т о й л . н. [319-320] ТОЛСТОЙ Л . II. светную жизнь крестьянства—бедность, не вежество, мрак и показывает, что барские проекты встречают неколебимое недоверие крестьян. Пред нами два враждебных мира, и между ними невозможно примирение. В этом идейное значение повести и сила ее худолсественной композиции. Т. сам наносит удар своим верованиям, как художник-реа лист идет против надежд и симпатий, вопло щенных в образе Нехлюдова. В 1857 Т. от имени Нехлюдова («Из запи сок князя Нехлюдова»—«Людерн») рассказы вает о своих заграничных впечатлениях, дает критику бурясуазного строя и его цивили зации. Поразительно, с какой силой и всесторон ним охватом жизни поставил Т. в маленьком рассказе основные вопросы буржуазного про гресса: политического и общественного устрой ства, несоответствия нравственного уровня общества и его культуры. В этом отноше нии «Люцерн»—характерное произведение, отразившеето время, когда в России побеждал буржуазный строй, а на Западе проявились противоречия его развития. Но Т. не в си л а х был ответить на поставленные вопросы, что отражало отсталость общественных отно шений в России, Для Т. как будто не су ществует не только революционной, но и ра дикальной философской политической мысли Европы. Он не только не идет дальше Руссо, но зачастую растворяет идеи последнего в реакционной мистике. Хаос остро ранящих противоречий и кон фликтов обступает писателя. «Неразрешимая бессмыслица>—восклицает он и возводит свое недомыслие в закон жизни, хватается за «боженьку», благословляющего личное совер шенствование, при к-ром до поры до времени уживаются нищий певец и богатый лорд. В 1858 написан рассказ «Три смерти». Умирают три существа: барыня, мужик и дерево. Барыня—«жалка и гадка», мужик и дерево—прекрасны. Т . поясняет это в письме к Ал. Андр. Толстой (от 1 мая 1S5S); «Его (мужика) религия—природа, в которой он ж и л . Он сам рубил деревья, сеял рожь и косил ее, убивал баранов, и рожались у него бараны, и дети рожались, и старики умирали, и он твердо знает этот закон... Une brute (скотина) есть счастье и красота, г а р м о н и я с о в с е м м и р о м , а не та кой р а з л а д , как у б а р ы н и...»(разрядка моя.—М. Ю.). Вот чего искал Т . всю жизнь, во всей своей деятельности—гармонии лично сти с миром. Он действовал в орбите буржуаз ного индивидуализма, неизменно, упорно стре мясь выйти за его пределы, что и означало най ти гармонию, уничтожить разлад личности с миром. Т. не находил реального пути осушествлення своих стремлений, ограниченный пределами, поставленными зпохой и обще ством, его породившими. Вот почему Т. по стоянно, мучительно размышлял о смерти— уничтожении материального «я». Образ ее проходит через все творчество, завершаясь «Смертью Ивана Ильича». В 1862—после почти двухлетней «останов ки»—«отступления» из лит-ры в педагогику— Т. заканчивает «Казаков». Повесть писалась более десяти лет и воб рала в себя заветные мысли и любимые образы; то была «поэма?—так сам Т. вначале называл эту вещь—о личности, народе и природе. Три произведения созвучвы были впечатле ниям и замыслам Т., когда он работал над «Казаками»: «Измапл-бей» Лермонтова, *Цыганы» Пушкина, «Илиада» Гомера. Главное, что соединяет на этот раз имена Пушкинь, Лермонтова и Толстого,—это антитеза чело века цивилизованного мира и народа, не ис порченного цивилизацией, живущего одной жизнью с природой. Т. эту антитезу напол няет новым философским содержанием и пото му ищет новой формы ее воплощения. Связь «Казаков» с романтическими поэмами ослож няется влиянием античного эпоса. В дневнике 1857 Т. отмечает, что под влиянием чтения «Илиады» решил «переделать всю кавказ скую повесть». Оленин бежит из «неволн душных городов^. Он продолжает искания Нохлюдова. Т. берет любимого героя в особом плане. Олени ным руководит, как показывает Т., «все могущий бог молодости», не позволяющий ему надеть на себя «первый попавшийся хомут». Оленин с его по-молодому живым и сильным восприятием неведомого мира ка зачьей станицы, с его восхищением природой, в к-ром сливаются эстетическое чувство и фи зическое наслаждение, сделан носителем идеи возвращения к естественному состоянию. Тен денция воплотилась, оделась плотью психо логически-убедительного образа. В ряду дости жений Т. образ Оленина выделяется тем мастерством, с каким показано рождение мысли из ощущений и переживаний. Оленин любит красавицу-казачку Марьяну как «олицетворение прекрасного приро ды» и, любя ее, чувствует себя «нераздельною частью всего счастливого божьего мира*. Оленин хочет жить, как Лукашка и Ерошка, согласно законам, к-рые проложила природа «солнцу, трава, зверю, дереву». Тогда, ду мает Оленин, замолкнет немолчный голос: «кто я? и зачем я?» Но все решения Оленина иллюзорны. И сила Т. в том заключается, что, показав с исключительной психологической и художественной убедительностью возник новение этих решений, он сам ж е их опровер гает. Т. показывает, что ничего не выходит из опрощения Оленина. Мысли, к к-рым через сложную историю личности приходит Оленин, от лица материприроды проповедует дядя Ерошка. Ерошка— великий охотник, знающий повадку всякого зверя и птицы, поистине—бог лесов и удалой казак-джигит—одно из самых оригиналь ных и естествен но-живых воплощений пантеи зма. Оленин и Ерошка—дво стороны одного явления—исканий Толстого. Оленин—реали стический тип, Ерошка—романтизированный образ казака, устами которого Толстой вы сказывает заветные мысли. Проповедь панте изма сливается с чудесным проникновением в жизнь природы; образ Ерошки приобре тает силу подлинно худонсеетвеиного созда ния. Несравненно более типичны образы Лукашкн, Марьлны. Толстой не заставля ет их произносить философско -лирические