* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

873 Бълинсктй 874 редъ тЬмь, какъ убить себя, случайно узнаетъ, что новъ котораго былъ Б. Кружокъ Станкевича въ онъ, ДнптрШ, побочный сынъ Лъсипскаго и та­ начале 30-хъ годовъ былъ просто дружесшй кру­ кпмъ образомъ братъ Софьи. И вотъ ДмптрШ Ка­ жокъ молодежи (въ него входили: Станкевичъ, Коплининъ, кровосмеситель, братоуб^ца, проклннаетъ стантинъ Аксаковъ, Клюшниковъ, Ефремовъ, Бепамять своего отца, проклннаетъ весь тьъ и зака­ линешй, поздвее, Боткпнъ, Бакунинъ и др.); кру­ лывается. Эта юношеская драма Б. переполнена тре­ жокъ этотъ совокупными силами вырабатывалъ скучими монологами, драматическими эффектами и себе « M i p o B 0 3 3 p e H i e » , сущность котораго была за­ вообще является вполне незрълымъ, почти детскимъ ранее предопределена преемственными влшшями. пропзведешемъ; но, тЬмь не менее, ее следуетъ при­ Станкевичъ былъ ближайшимъ ученикомъ проф. Пав­ знать произведешемъ чрезвычайной важности для лова, который, въ свою очередь, былъ въ 20-хъ гохарактеристики всего Б. и его дальнейшая Mipo- дахъ однимъ изъ впдпейшнхъ представителей рус­ возэренш. Сущность драмы не столько въ поста­ скихъ шеллинпанцевъ и натуръ-философовъ; «Шелновке вопроса сощальнаго, сколько этическаго, линпанство» и было темъ м1роввозэрешемъ, котороо философскаго и релппознаго: мало того, что люди съ 1833 по 1836-ой г. объединяло собою друзей тираны, кровошйцы, рабовладельцы; не такимъ ли кружка Станкевича. I I уже въ «Литературныхъ является и Богъ, Который позволястъ свершиться Мечташяхъ» м1ровоэзреше это проявилось съ до­ тому, что свершилось съ Дмнтр1емъ Калнннпымъ? статочной полнотой п силой. Вотъ этн шеллинпанИ ДиптрШ Калининъ готовъ проклясть за это Бога: скш воззрешя Б. Главное въ Mipe и жизни—искус­ «Ты Существо Всевышнее,—восклицаетъ Дмитр1Й,— ство; оно является «выражешемъ великой идеи скажи мне, насытилось ли Ты моими страдашями, вселенной», подобно тому какъ сама вселенная натешилось ли моими муками, навеселилось ли является только выражешемъ «единой вечной идеи, моими воплями, упилось ли моими кровавыми сле­ проявляющейся въ безчпеленныхъ формахъ». Ирозами?.. Кто сделалъ меня преступннкомъ? Можетъ явлсше этой идеи—борьба между добромъ и зломъ, ли слабый смертный избежать определенной ему светомъ и мракомъ; отражеше этой идеи—цель участи? А кЬмъ определяется эта участь? О, я по­ искусства. «Изображать, воспроизводить въ слове, нимаю эту загадку!..» И Калининъ решаетъ, что въ звуке, въ чертахъ и краскахъ идею всеобщей «Богъ нашъ отдалъ пашу несчастную землю на от- жизни природы—вотъ единая и вечвал тема искус­ купъ дшволу». Съ этимъ сталкивается точка зре- ства. Поэтическое одушевлеше есть отблескъ тво­ шя добродетельная резонера драмы, друга Дмит- рящей силы природы». Эта творящая сила всеобъ­ pin—Сурскаго, который отстанваетъ веру въ бла­ емлюща, беэпристрастна, о б ъ е к т и в н а , — т а к и м ъ гость. Промысла, веру въ гармоничность Mipa и жо должно быть и искусство: оно ве должно иметь жизни. 1акимъ образомъ въ юношескомъ произве- цели вне себя. Но въ то же время искусство, какъ денш Б . были предвосхищены все три основные отблескъ творящей силы въ человеке, должно быть позднейппе взгляда его на М1ръ, на жизнь и на че­ пронизано горячимъ чувствомъ и пламеннымъ ловека. А, именно, до конца 30-хъ годовъ Б. все с у б ъ е к т и в н ы м ъ сочувешемъ. Это соединеше ревностнее и горячее отстаивалъ въ своей литера­ субъективизма съ объектпвпзмомъ является только турной деятельности эту точку зрЪшя добродетель- другимъ выpaжeвieмъ той заимствованной у Канта наго резонера Сурскаго, оправдывал Бога и при­ шеллинпанской мысли, что «творчество безцельно знавал разумнымъ все существующее. Въ самомъ съ пдшю»: поэз1я не имеетъ цели вне себя, и въ начале 40-хъ годовъ Б. потерялъ эту свою веру и этомъ ел объектпвизмъ, но въ то же время она сталъ повторять въ своихъ произведешлхъ то, что должна быть «целесоразмерна», и въ этомъ ся некогда вложилъ въ уста Дмитр1я Калинина. И, на­ субъективизмъ. Прекрасное ужъ темъ самымъ, что конецъ, во второй половине 40-хъ годовъ, прндя оно прекрасно, является и нравственнымъ, и раз­ къ новой вере въ новаго Бога,—къ вере въ со­ умнымъ; «эстетическое чувство есть основа добра, циальность,—въ новыя формы общественнаго устрой­ основа нравственности». Эти эстетичесшя Teopiu Б. ства, Б. только развивалъ те сощальные мотивы, являются только одной стороной его шеллнииапкоторые впервые прозвучали въ его юношеской ства; второй стороной являются ого сощологнчесшл драме. И такимъ образомъ Дмитр1й Калининъ со­ положешл. Романтики 30-хъ годовъ съ особымъ вершенно неожиданно для Б. эаключилъ- въ себе внпмашемъ останавливались на определены п о н я т въ зачаточвомъ виде все дальнейшее развито Mi- «народъ», народность и решали этотъ вопросъ въ ровоззрешл велнкаго критика. Къ литературной ра­ томъ смысле, что «народности суть индивидуально­ боте Б . прпступилъ вскоре после своего исключе- сти человечества». Чемъ самобытнее народъ, темъ шя изъ университета. Ему удалось пристроиться ценнее его вкладъ «въ общую сокровищницу успе­ въ журналы Надеждина «Телескопъ» п «Молву». хе въ человечества». Вотъ почему реформы Петра Съ 1833 г. онъ сталъ помещать тамъ свои переводы Велнкаго могли только «вогнать клинъ между пасъ французскаго, а затемъ, вероятно, й неболышл родомъ и обществомъ». Русская изящная словес­ рецензш. Осенью 1834 г. онъ въ т е ч е т е несколь­ ность стала отражешемъ именно этого общества, а к и м месяцевъ печаталъ въ «Молве» свою первую потому опа и не является подлинной литературой, дебютную критическую статью «Литературный меч- которая всегда глубоко народна. «У насъ нетъ ли­ ташя», и съ этихъ поръ сталъ главнымъ крнтикомъ тературы»—это основная тема всехъ «Литератур­ журналовъ Надеждина, въ которыхъ въ т е ч е т е ныхъ Мочташй» Б. Подробно обозревая всю рус­ 1835 и 1836 гг. поместилъ рядъ рецензШ и не­ скую изящную словесность после-петровскаго вре­ сколько болыпихъ статей. Изъ последнихъ особенно мени, Б. находить только четырехъ подлпнныхъ выдаются, кроме «Литературныхъ Мецтанш», статьи: выразителей народная духа: Державина, Крылова, «О русской повести и повестлхъ г. Гоголя», «Ни­ Грибоедова и Пушкина. Но это не мешаетъ кри­ что о ничемъ», «О критике и литературныхъ мн£шлхъ тику закончить свою элепю въ прозе восторжен«Московскаго Наблюдателя» и «Опытъ системы нымъ пророчествомъ о томъ, что у насъ еще на­ нравственной философш». Въ статьяхъ этихъ про­ ступить истинная эпоха искусства, что у насъ еще являлось отчасти B.ihiuie Надеждина, но въ еще будетъ литература, достойная великаго народа. Ис­ большей степени оне были нролвлешенътого Mipo- ходя изъ этпхъ эстетическихъ основашй, Б. пронзвоззрешя, котороо вырабатывалось въ дружескомъ водилъ и исторпко-лптературныя и критичесшл кружк* Станкевича, однимъ нзъ д*лтельныхъ чле­ I оцёнки и старымъ, и современнымъ ему писатс-