* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

305 Н. А. МОРОЗОВ. 306- рала Ренненкампфа прибегавших к нему слу­ жащих-железнодорожников, которые знали мужа, как врача, к которому они приез­ жали на излечение. В 1907 г. я уехала с детьми в Москву, чтобы дать им здесь образование. В 1916 г. уехала временно в Иркутск к сыну и вер­ нулась в Москву в конце 1924 г. Морозов» Николай Александрович*). Я родился 25 июня (8 июля н. ст) 1854 г. в имении моих предков Борке Мологского уезда Ярославской губернии. Отец мой был помещик, а мать—его крепостная крестьянка, которую он впервые увидал проездом через свое другое имение в Чере­ повецком уезде Новгородской губернии. Он был почти юноша, едва достигший со­ вершеннолетия и лишь недавно окончив­ ший кадетский корпус. Но несмотря на свою молодость, он был уже вполне само­ стоятельным человеком, потому что его отец и мать были взорваны своим соб­ ственным камердинером, подкатившим под их спальную комнату боченок пороха по романтическим причинам. Моей матери было лет шестнадцать, ко­ гда она впервые встретилась с моим отцом и поразила его своей красотой и интелли­ гентным видом. Она была действительно исключительной по Тем временам кресть­ янской девушкой, так как умела и читать, и писать, и прочла до встречи с ним уже много повестей и романов, имевшихся у ее отца-кузнеца, большого любителя чте­ ния, и проводила свое время большею частью с дочерьми местного священника. Отец сейчас же выписал ее из крепостного состояния, приписал к мещанкам города Мологи и в первые месяцы много зани­ мался ее дальнейшим обучением, и она вскоре перечитала всю библиотеку отца, заключавшую томов триста. Когда я достиг двенадцатилетнего возра­ ста, у меня уже было пять сестер, все мо­ ложе меня, а затем родился брат. Я выучился читать под руководством ма­ тери, а потом бонны, гувернантки и гувер­ нера и тоже перечитал большинство книг отцовской библиотеки, среди которых меня особенно растрогали „Инки" Мармонтеля и „Бедная Лиза" Карамзина, и очаровал „Лесной бродяга' Габриеля Ферри в духе Фенимора Купера, а из поэтов пленил осо­ бенно Лермонтов. Но кроме литературы, я с юности увлекался так же сильно и нау­ ками. Найдя в библиотеке отца два курса астрономии, я очень заинтересовался этим предметом и прочел обе книги, хотя и не понял их математической части. Найдя *) Автобиография написана 13/П—1926 г. в ЛенинлР аде. „Курс кораблестроительного искусства", я заучил всю морскую терминологию и начал строить модельки кораблей, которые пускал плавать по лужам и в медных тазах, наблю­ дая действие парусов при их различных положениях. Поступив затем во 2-й класс Москов­ ской классической гимназии, я и там про­ должал внеклассные занятия естественными науками, накупил на толкучке много науч­ ных книг и основал „Тайное общество естествоиспытателей - гимназистов", так как явные занятия этим предметом тогда пре­ следовались в гимназиях. Это был период непомерного классицизма в министерствографа Дмитрия Толстого, и естественныенауки с их дарвинизмом и „происхожде­ нием человека от обезьяны" считались воз­ буждающими вольнодумство и потому вра­ ждебными церковному учению, а с ним и самодержавной власти русских монархов, якобы поставленных самим богом. Само собой понятно, что мое увлечениетакими науками и постоянно слышимые от „законоучителя" утверждения, что это наукиеретические, которыми занимаются только „нигилисты", не признающие ни бога, ни царя, сразу же насторожили меня как про­ тив церковных, так и против монархиче­ ских доктрин. Я начал, кроме естественно­ научных книг, читать также и имевшиеся в то время истории революционных движе­ ний, которые доставал, где только мог. Но все же я не оставлял при этом и своих постоянных естественно-научных занятий, для которых я уже с пятого класса начал бегать в Московский университет зани­ маться по праздникам в зоологическом и геологическом музеях, а также бегал наг лекции, заменяя свою гимназическую фор­ му обыкновенной одеждой тогдашних сту­ дентов. Я мечтал все время сделаться или доктором, или ученым исследователем, от­ крывающим новые горизонты в науке, или великим путешественником, исследующим с опасностью для своей жизни неведомыетогда еще страны центральной Африки, внутренней Австралии, Тибета и полярныестраны, и серьезно готовился к последнему намерению, перечитывая все путешествия, какие только мог достать. Когда зимой 1874 г. началось известное^ движение студенчества „в народ", на меня более всего повлияла романтическая обста­ новка, полная таинственного, при которой все это совершалось. Я познакомился с тогдашним радикальным студенчеством со­ вершенно случайно, благодаря тому, что один из нумеров рукописного журнала,, издаваемого мною и наполненного на три четверти естественно-научными статьями (а на одну четверть стихотворениями ради­ кального характера), попал в руки москов­ ского кружка „чайковцев", как называла -