* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

•307 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70— 80 гг. 308 -себя тайное общество, основанное этим деятелем, хотя он к тому времени уже уехал за границу. Особенно выдающимися представителями его были тогда Кравчин­ ский, Шишко и Клеменц, произведшие на меня чрезвычайно сильное впечатление, а душой кружка была „Липа Алексеевна", поистине чарующая молодая женщина, каждый взгляд которой сверкал энтузиаз­ мом. Во мне началась страшная борьба между стремлением продолжать свою подготовку к будущей научной деятельности и стре­ млением итти с ними на жизнь и смерть и •разделить их участь, которая представля­ лась мне трагической, так как я не верил в их победу. После недели мучительных колебаний я почувствовал, наконец, что потеряю к себе всякое уважение и не буду достоин служить науке, если оставлю их погибать, и решил присоединиться к ним. Моим первым революционным делом бы­ ло путешествие вместе с Н. А. Саблиным и Д. А. Клеменцем в имение жены ИванчинаПисарева в Даниловском уезде Ярославской губернии, где меня под видом сына мо­ сковского дворника определили учеником в кузницу в селе Коптеве. Однако, через месяц нам всем пришлось бежать из этой местности, так как наша деятельность среди крестьян стала известна правительству бла­ годаря предательству одного из них. После ряда романтических приключений, уже описанных мною в первом томе „По­ вестей моей жизни", мне удалось бежать благополучно в Москву, откуда я отпра­ вился распространять среди крестьян за­ граничные революционные издания в Кур­ скую и Воронежскую губернии, под видом московского рабочего, возвращающегося на родину. Я приехал обратно в Москву и потом отправился вместе с рабочим Союзовым для деятельности среди крестьян на его родину около Троицкой Лавры; но и там произошло предательство, и мы оба ушли под видом пильщиков в Дани­ ловский уезд, чтобы восстановить сноше­ ния с оставшимися там нашими сторонни­ ками. Нам удалось это сделать, несмотря .на то, что меня там усиленно разыскивала полиция.Я и Союзов по неделям, несмотря на рано наступившую зиму, ночевали в овинах, на сеновалах, под стогами сена в снегу, так что, наконец, Союзов заболел, и мы с ним отправились в Костромскую губернию под видом пильщиков леса и ночевали уже в обыкновенных избах. Однако, здоровье Союзова так попортилось, что мы дол­ жны были возвратиться в Москву, куда мы перевезли из Даниловского уезда Ярославc:-:oU губернии и типографский станок, на , Лором первоначально предполагали пе­ ч а т ь противоправительственные книги в 1*меньи Иванчина-Писарева. Он был зарыт до того времени в лесу и потом был отве­ зен для тайной типографии на Кавказе. Снова возвратившись в Москву, я уча­ ствовал там в попытке отбить на улице у жандармов вместе с Кравчинским и В. Лопа­ тиным нашего товарища Волховского, но она не увенчалась успехом, и я вместе с Кравчинским уехал в Петербург, откуда меня отправили в Женеву участвовать в редактировании и издании революционного журнала „Работник" вместе с эмигрантами Эльсницем, Ралли, Жуковским и Гольденбергом. В тоже время я начал сотрудни­ чать и в журнале „Вперед", издававшемся в Лондоне П. Л. Лавровым. Я вновь во­ зобновил свои научные занятия, уходя с книгами на островок Руссо посреди Роны при ее выходе из Женевского озера, но после полугодичного увлечения эмигрант­ ской деятельностью почувствовал ее отор­ ванность от почвы и в январе 1875 г. воз­ вратился в Россию, при чем был арестован при переходе границы под именем немец­ кого подданного Энгеля. Несмотря на мое пятидневное утверждение, что я и есть Энгель, меня, наконец, принудили назвать свою фамилию, арестовав переводившего меня через границу человека и заявив,что не отпустят его, пока я не скажу, кто я. Меня привезли в Петербург, посадили сначала в особо-изолированную камеру в темнице при „Ш Отделении собственной его императорского величества канцелярии" на Пантелеймонской улице, но, продержав некоторое время, перевезли в особое по­ мещение из 10 одиночных камер, арендо­ ванное Ш Отделением в Коломенской части по причине огромного количества арестованных за „хождение в народ" в 1874—75 г.г. Там проморили меня поистине жгучим голодом около месяца и отправили в Мо­ скву в тамошнее „III Отделение его импе­ раторского величества канцелярии", Там на допросе я, по примеру апостола Петра, решительно отрекся от знакомства со все­ ми своими друзьями и заявил, что не знаю никого из них и даже никогда и не слыхал о таких людях и о том, что необходимо низвергнуть царскую власть, а на вопрос, что я делал в усадьбе Иванчина-Писарева, ответил, что просто гостил и не заметил там решительно ничего противозаконного. Записав в протокол эти мои показания и убедившись, что все приставания и угрозы не могут меня сбить с этой позиции, меня не только не похвалили за отреченье от своих друзей и товарищей, но отправили в особый флигель, бывший против генералгубернаторского дома во дворе Тверской части, тоже арендованный Третьим Отделе­ нием, в изолированную камеру, объявив, что пока я не буду давать искренние по­ казания и не сознаюсь в знакомстве с по-