* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Ш (821–851) Ш право и судебная практика была главным, если не единственным, источником права». Революция не является отрицанием цивилизации, далее продолжает он свою мысль, а потому не может обойтись без научно разработанных, юридически правильно сформулированных законов, которые бы авторитетно и единообразно регулировали новые общественные отношения. Судья должен руководствоваться законами советской власти, а не революционным правосознанием, пролетарской этикой. «Пролетарская этика, — писад он, — не может быть признана безусловно неизменным и неколебимым критерием». Советская власть, подчеркивает В. Н. Ширяев, не может обойтись и без квалифицированных, научно образованных судей, поэтому не укладывается в рамки здравого смысла, витающая в правительственных кругах идея упразднения юридических факультетов. «Юридические факультеты, — утверждал он, — до сих пор были главными рассадниками для подготовки деятелей в общественно-административной и главным образом в судебной отраслях; для этих отраслей деятельности юристы являлись наиболее пригодными по своей научной подготовке». Являясь воспитанником и активным деятелем дореволюционной юридической школы, он сохраняет к ней высокое уважение. Но если новые деятели, полагал автор, усматривают в старой системе юридического образования какие-то серьезные изъяны, то вопрос надо ставить о ее разумном реформировании в соответствии с новыми запросами жизни, а не об упразднении как таковом, что граничит с безрассудством. Проходящие в стране сложные процессы преобразований, по твердому убеждению В. Н. Ширяева, со все большей настойчивостью выдвигают требование законности, установление и укрепление которой невозможно без юридически компетентных кадров, высокой правовой культуры. Поэтому одну из важнейших задач советской власти должно составлять, по его мнению, всемерное развитие и совершенствование системы юридического образования при непременном сохранении его лучших традиций. Революцию В. Н. Ширяев воспринимал как историческую закономерность, и критика им некоторых экстремистских мер революционной власти была продиктована не отрицательным отношением к этой власти, а стремлением обратить ее внимание на опасность схождения с правового пути. Он был исполнен готовности служить новому строю, но служить честно, не поступаясь принципами. В сфере научных интересов В. Н. Ширяева постоянно находились вопросы совершенствования советского уголовного законодательства. Каждым своим выступлением в печать по этим вопросам он стремился обратить внимание законодателя на чрезмерное увлечение отрицанием традиционного в праве, на пренебрежительное отношение к правовым аксиомам, общепринятой терминологии, на игнорирование по сути жизненных реалий под предлогом классового подхода и борьбы с пережитками. «Несомненно, — писал он, — что уголовный законодатель должен бороться с предрассудками всякого рода и пережитками, что он должен быть руководителем и внедрять в сознание масс здравые идеи, но он не может в то же время пренебрегать теми социально-правовыми понятиями, которые не только жизненны, но и жизнеспособны. К числу таких жизненных и жизнеспособных понятий следует отнести понятие вины и наказания. Отказываться от них было бы преждевременно». Как известно, «Основные начала уголовного законодательства СССР» 1924 г. (Основные начала) полностью отказались от понятия наказания в пользу «мер социальной защиты». И это отнюдь не простая смена терминологии, подчеркивал ученый, а принципиальный переход к перестройке уголовного законодательства на основе учения об опасном состоянии личности. При последовательном проведении этого учения вменяемость и виновность, утверждал В. Н. Ширяев, теряет всякий смысл, становятся излишними такие институты как необходимая оборона и крайняя необходимость. Он считал, что статьи 11 и 12 Основных начал сформулированы в духе учения об опасном состоянии. В соответствии с этими статьями для определения меры наказания не имеет значения степень завершенности преступной деятельности. «Согласно статье 11 “Основных начал”, — подчеркивает В. Н. Ширяев, — остановившийся на стадии приготовления может быть подвергнут той же мере социальной защиты, что и закончивший с желаемым успехом преступное деяние, а на основании ст. 12 пособник той же мере воздействия, что и исполнители или подстрекатели. Оба эти пункты последовательно отвечают началу выбора целесообразной меры воздействия в соответствии со степенью социальной опасности; ибо и лицо, застигнутое в стадии приготовления, и второстепенный пособник могут оказаться гораздо опаснее, чем достигший желаемого результата главный виновник». Хотя законодатель, замечает В. Н. Ширяев, не отказывается от понятия вменяемости, ко- 838