* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА [523-524] УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА щает стилю большую условность; и тем не менее этот внешне условный стиль в основе своей—стиль реалистический, и типичность напр. песенной картины семейного быта и отношений не подлежит сомнению. Еще в большей степени это должно сказать о пес­ нях, посвященных панщине, или же песнях, рисующих классовую борьбу на селе (см. М. Драгоманов, Нов! у к р . nicni про громадськ! справи, новое изд. 1918. или попу­ лярную брошюру С, Рклицького, Ш с ш лю­ ду нашего про пайщику й волю, Кремшчук, 1917). В то время как дворянская лит-ра в комической опере X V I I I в., в сентименталь­ ной повести начала X I X в. выводила «пою­ щее и пляшущее племя поселян», живущих беспечно либо под покровом помещика-отца, либо в фантастической изоляции от крепост­ ного права—крестьянская песня этап за эта­ пом раскрывала ужасы «вражо! панщины», национальная принадлежность к-рой не имела решающего значения. Была «чорна хмара»— Польша, польские паны; за ней пришла «сива хмара»—русские помвщики; нескончаемы из­ девательства панов и их приспешников—при­ казчиков, экономов, «осаул1в»- «доглядачей», «лавових». Единственный выход при пассив­ ном протесте—бегство на Дунай или бес­ сильные проклятия. Протест, однако, бывал не всегда пассивен: в проклятиях слышится иногда реальная угроза. Буржуазные фольк­ лористы, готовые «посочувствовать» этому крестьянскому горю, в то же время нередко замалчивали факт песенных откликов на противопанские восстания X V I I I — X I X в в . , вроде знаменитого восстания в селе Турбай на Полтавщине, 1788, кончившегося убий­ ством помещиков, жестокой расправой прави­ тельства с виновными и невиновными и унич­ тожением села Турбаи. В Прикарпатьи дей­ ствовали опришки, своего рода партизаны классовой борьбы селянства с помещиками, и некоторые из них — Довбуш — сделались героями песенных циклов, переживших свою эпоху. Уже к X I X в. относятся песни и предания о Кармелюке, другом народном герое, ставшем символом борющегося, ссы­ лаемого в Сибирь, томящегося на панщине и ищущего выхода в неорганизованном бунте селянства. Песня X V I I I — X I X в в . в общем дает широкую и разностороннюю характери­ стику селянского «лиха». Она констатирует и факт классового расслоения в среде самого селянства и зовет к борьбе с богатеямикулаками или издевается над этими «лука­ ми». Параллельный рост бытовых сатириче­ ских сказок, анекдотов, противо панских и противопоповских пословиц и т. п, свиде­ тельствует о том, что своих врагов селянская беднота видела достаточно ясно. В развивав­ шихся т а к ж е с X V I I I века чумацких песнях мы тоже найдем отчетливо выраженный кон­ траст между настроениями чумаков-батраков и чумаков-предпринимателей. Этот контраст совершенно разрушает, кстати говоря, бур­ жуазную идиллию «вольного чумачества», не раз встречаемую и в украинской художест­ венной лит-ре X I X в . Итак, ведущая роль в фольклорном твор­ честве X V I I I — X I X вв. очевидно принадле­ я ж а л а крестьянству. Это не исключало твор­ ческой активности других групп; именно в украинских условиях данной поры актив­ ность эта неизбежно должна была усиливатьел: стесненная в развитии книжная литера­ тура вынуждена была прибегать к устной передаче, и фольклор начинал переполнять­ ся материалами книжного происхождения. Таковы, во-первых, все песни «набожные», псалмы и канты, исполнявшиеся странствую­ щими бурсаками, распространявшиеся пе­ чатными изданиями вроде « Бо го гласи ика» [17901, входившие в репертуар кобзарей и лирников. Таковы далее песни-элегии, песниромансы с любовной тематикой, иногда при­ писывавшиеся определенным полулегендар­ ным авторам, вроде «козака- стихотворца и Климовского («Тхав козак за Дунай») или Маруси ЧураТвны («Ой, не ходи, Грицго», «В[ють вгтри», «Заствали козаченьки»). По своей социальной принадлежности авторы та­ ких песен различны; среди них и бурсацкая богема, и канцеляристы, и выходцы из козацкой среды; несомненно и участие мелкой шляхты—дворянства, культивировавшего пес­ ню-романс чувствительного стиля. Все это творчество проникало в массы и прямым путем, и через посредство рукописных и печатных сборников—«песенников». Изобилие в них сентиментально-любовной лирики—явное сви­ детельство отхода известной части мещанства н мелкой шляхты от общественной борьбы. Однако среди песен городского мещанства мы и в X V I I I в. находим такие сильные вещи, как баллада о Бондар!вне и пане Канев­ ском, драматизм к-рой не раз увлекал впо­ следствии драматургов X I X в. Изменения, происходившие в фольклоре X I X в., в общих чертах сводятся к следую­ щему. В народных массах, особенно в связи с развитием капиталистических отношений, начинали отмирать наиболее архаические формы фольклора—различные типы магиче­ ской поэзии и обряда. Господствующие клас­ сы использовали этот умирающий фольклор как одно из средств украшения своего быта. Националистически настроенные дворяне— как и впоследствии известная часть буржуа­ зии—культивировали любовь к фольклору, причем этот «эстетический национализм» ужи­ вался подчас с крайней ретро градностью по­ литических убеждений (характерна в этом отношении напр. фигура В . П . Горленко, помещика-исследователя кобзарского творче­ ства в конце X I X в.), В связи с этой «лю­ бовью» происходило и собирание фольклор­ ного материала, и его использование в лит-ре. Уже у Котляревського в «Енецге», помимо попутных ссылок на обычаи и верования, находим перечисление популярных в конце X V I I I в. исторических песен и сказок; народ­ ные песни целиком введены в его «НаталкуПолтавку» и остаются одной из привлекатель­ нейших сторон этой пьесы. Вслед за Котляревським широко пользовался в своих пове­ стях фольклорным материалом Квгтка Осыов&яненко (поверья, народная медицина, об­ ряды), иногда просто переделывал народные рассказы и легенды О. Стороженко. Предста­ вители разных течений буржуазной лит-ры