* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

РОЛЛАН [767—768] РОЛЛАН тал трагедию человека, увидевшего, как мо­ лодежь, воспитанная на его идеях бескоры­ стного служения и героической жертвы, шла восторженно умирать за французский импе­ риализм: «Я раздираюсь между благоговей­ ным преклонением перед идущими на смерть и бунтом против убийц». Становилось ясно, какие опасности таились в благородных, но абстрактных лозунгах Жан-Кристофа. С 1916 Р . участвует в женевской газ. «Demain», где Иллюстрация к еЛилюли» {ч&торисунок} "в то время сотрудничали русские большеви­ ки—Ленин, Луначарский и др» В сб. «Les ргёспгаеигзя» (Предтечи, 1919), посвященном убитым Жоресу, К. Либкнехту, Р . Люксем­ бург, ЭЙснеру и Ландауеру, мы находим статьи Роллана 1915—1919, в том числе силь­ ную «Анх peuples assasines» (Убиваемым на­ родам, 1916), разоблачавшую истинные при­ чины войны. Замечательным художественным докумен­ том о крахе иллюзий к концу войны останется блестящая сатира «Liluli» (Лилюли, 1919), где Р . зло разделался со всеми идолами западной интеллигенции. Образы ее гротескны,—это схемы, марионетки, но при всей их услов­ ности—это одна из самых безжалостных и глубоко реалистичных вещей Р . «Лилюли» срывает все маски, показывая народы во вла­ сти Л и л ю л и — патриотической иллюзии. Ге­ роем сатиры должен был быть Полишинель— Смех. Замышлявшаяся д л я массового народ­ ного театра, написанная сочной ритмической прозой с ассонансами, в грубоватой народной манере «Кола Вренъона», «Лилюли» должна •была среди ужасов разрушения, разбивая и л ­ люзии, утверждать смехом будущее. В пре­ дисловии к русскому изданию пьесы (см. изд, «Время», т. X ) Р . остерегает от пессимисти­ ческого понимания ее. Однако она звучала гораздо более горько, чем хотелось самому Р.—-«Смех», «Истина» были слишком абстракт­ ными точками опоры. Но дух скепсиса и нигилизма никогда не был свойственен Р . В «Empedocle d&Agrigente et Page de l a haine» (Эмпедокд Агригентский, 1918) гуманистические идеалы Р . подняты до целой философской концепции. Среди залитой кровью Европы Р . кажутся современными идеи Эмпедокла о двух сти­ хиях—Ненависти и Любви, о веке Гармонии, к-рый должен сменить разгул века ненависти. Это—еще раз апофеоз всечеловеческой Гармо­ нии, вечной мечты Р . Но «мало одного жела­ ния бьггь рычагом. Нужен камень, на который можно было бы опереться. А его нигде нет». Камнем таким Р . , еще утопист и пацифист, считал объединение борцов Д у х а . Уже во время войны Р . сыграл огромную роль, объ­ единяя вокруг себя пацифистски настроенную интеллигенцию всех стран. Но он оставался вне партии, вне движения масс, к-рьш он со­ чувствовал, но с к-рыми он боялся связать себя. В 1917 Р . горячо приветствовал русскую революцию, которую он всегда защищал на протяжении всего своего дальнейшего пути. Однако на приглашение Ленина в 1917 по­ ехать в Россию Р . ответил отказом, боясь вмешательством в политику скомпрометиро­ вать свою роль бдительного интеллигента», стоящего «над всеми схватками». Вся позиция ,Р, тех лет—трагическая позиция человека, рожденного борцом, но не знающего путеЁ борьбы, к а к не звали и х широкие массы мел­ кой зап.-европейской буржуазии. С огромной энергией Р . боролся за объединение между­ народной интеллигенции. В «D6clarationd&independance de PEsprit» (Декларация неза­ висимости Д у х а , 1919, см. сб. «Предтечи») Р . пытался объединить два отряда борцов—ин­ теллигенцию и пролетариат—под гегемонией интеллигенции, к-рая должна была «освещать путь». В 1919 создалась интернациональная организация интеллигенции «CIart6» (Клартэ), объединившая интеллигентов всех оттенков— от революционного до гуманистически-паци­ фистского. Роман P . «Qerambault» (Клерамбо, 1920) с типичным подзаголовком «Одив против всех» стал евангелием пацифистской интеллигенции. Этот образ борца-одиночки, «свободной совести», отказавшегося от дикта­ туры «нации или класса»,—типический образ той западной интеллигенции, к-рая, отшат­ нувшись от капитализма, сохраняла всю стой­ кость индивидуалистических предрассудков. 1921—1922 были годами жестокой полеми­ ки между революционной частью «Клартэ» во главе с Барбюсом и «ролландистской* ее частью. Осью разногласий были вопро­ сы насилия, диктатуры, дисциплины, от ко­ торой отшатывался тогда Р . , боясь «узости и фанатизма» революционеров. Однако уже тогда Р . сильно отличался от созерцательных пацифистов типа Дюамеля, презрительно от­ ворачивавшихся от революционных движений масс. «Клартэ» распадалась под напором вну­ тренних противоречий. В 1922 Р . переехал в Швейцарию. В поисках выхода он обратил­ ся в то время к учению Ганди, оказавшего наряду с Толстым огромное влияние на Р. («Mahatma Gandi», 1923). Ганди казался Р. образом борца, его непротивление—«неприя­ тием» существующего строя, формой активной борьбы. Р . , сохраняя еще некоторые иллю­ зии о революционной роли Ганди, обещает однако порвать с ним в случае его «измены (см. интересную беседу Р . с С. Тагором в предисловии к книге последнего «Ганди», Па­ р и ж , 1934). Нельзя не видеть, что многие из пацифистских идей «ролланддзма» тех лет были в своей утопичности опасными, демоби-