* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИН [431—432] ПУШКИН идеалами «народной правды». Идеологи этой части мелкой буржуазии, связавшей себя с дворянско-буржуазпым порядком, чтили в П. именно эту его «народность», к-руго они в соответствии со своими воззрениями (но в полном противоречии с действительной идео­ логией ПО истолковывали к а к отказ от своего класса, к а к смирение перед идеалами «поч­ вы». Эта трактовка нашла себе отражение в статьях о П., написанных одним из лидеров младо слав ян о фил ьск о й кр итики—Ап о л л о ном Григорьевым. Он видел в произведениях П . «пока единственный полный очерк нашей на­ родной личности». Из всех образов Пушкина Григорьеву всего дороже образ Белкина, в к-ром он усматривал отказ от кастового на­ чала, возврат «на родную, его взрастившую почву» «народности». Ап. Григорьев не сумел развернуть свою интерпретацию П.; это сделал за него До­ стоевский своею «Пушкинской речью» [ISSQj, Обозревая в ней творчество П., Достоевский подчеркнул как его основную тенденцию раз­ венчание «гордого человека». «Эти русские бездомные скитальцы продолжают и до сих пор свое скитальчество и еще долго, кажется, не исчезнут. И если они не ходят уже в наше время в цыганские таборы искать у цыган в их диком своеобразном быте своих мировых идеалов и успокоения на лоне природы от сбивчивой и нелепой жизни нашего русского интеллигентного общества, то все равно уда­ ряются в социализм (!), к-рого еще не было при Алеко, ходят с новой верой на другую ниву и работают на ней ревностно, веруя, как и Алеко, что достигнут в своем фантастиче­ ском делании целей своих и счастья не только для себя самого, но и всемирного». Сурово квалифицируя этих «бездомных скитальцев» как оторванных «от народа, от народной си¬ лы», Достоевский уже здесь обнаружил реак­ ционный смысл своего подхода к Пушкину. Еще более подчеркнуто консервативпые тен­ денции Достоевского выступили в следую­ щей части его речи, где Достоевский атако­ вал Белинского. Спор коснулся Татьяны, иа мольбы Онегина ответившей отказом («Я вас люблю... но я другому отдана и буду век ему верна»}. «Вот истинная гордость женской добродетели,—писал Белинский.—*„Но я дру­ гому отдана"—именно отдана, а не отдалась] Вечная верность—к о м у и в ч е м ? Вер­ ность таким отношениям, которые составляют профанацию чувства и чистоты женственно­ сти, потому что некоторые отношения, не ос­ вящаемые любовью, в высшей степени без­ нравственны... Но у нас как-то все это клеит­ ся вместе: поэзия—и жизнь, любовь—и брак по расчету, жизнь сердцем—и строгое ис­ полнение внешних обязанностей, внутренно ежечасно нарушаемых» (В. Г. В е л и и с к и й, Полное собр. сочин., Гиз, 1926, т. X I I , стр. 143). Д л я революционной идеологии Белин­ ского было к а к нельзя более характерно утверледение свободы женского чувства, но для Достоевского, утверждавшего верность женщины патриархальным законам домашне­ го очага, такая проповедь эмансипации была неприемлема. «Кому же, чему же верна?— спрашивал он себя словами Белинского.— К а к и м это обязанностям? Этому-то старику генералу, которого она не может ж е любить, потому что любит Онегина... Д а , верна этому генералу, ее мужу, честному человеку, ее любящему, ее уважающему и ею гордящему­ с я . . . Пусть она вышла за него с отчаяния, но теперь он ее муж, и измена ее покроет его позором, стыдом, и убьет его. А разве может человек основать свое счастье на несчастьи другого?» В этом споре замечательно рель­ ефно отразились две враждебных друг другу интерпретации творчества П . Призыв к сми­ рению, к-рый явился лейтмотивом речи До­ стоевского о П., был не только актом лите­ ратурной оценки—возвращение к патриар­ хальной народной правде, осуждение «бун­ та» вело к признанию существующей дей­ ствительности. Проповедь Достоевского по­ лучила исключительный резонанс в кругах той буржуазной и мелкобуржуазной моло­ дежи, которая в эпоху «диктатуры сердца» пересматривала свои увлечения, готовясь к возврату в реакционное лоно дворянского по­ рядка (через год после произнесения Достоев­ ским его речи произошли казнь Александра II народовольцами и вступление иа престол Александра III). Таковы были главнейшие из оценок П., к-рые давались наиболее влиятельными пред­ ставителями русской критики прошлого века. Эти оценки различны. Интерпретация пуш­ кинского творчества Белинским резко проти­ воречила интерпретации его Надеждиньш. Взгляд па П . , брошенный Чернышевским, был глубоко не сходен со взглядом Писаре­ ва; глубокая пропасть разделяла Белинского от Анненкова, Классовая идеология разделяла критиков П . на два л а г е р я . Одни подчеркивали обще­ ственные стороны и достоинства творчества П., другие изображали его как приверженца теории «чистого искусства», выключившего себя из общественной практики. К а к бы ни решать вопрос о правоте тех или иных точек зрения, необходимо признать, что П . на всем протяжении прошлого века^остался глу­ боко действенной фигурой, что на всем протя­ жении прошлого века проблема П . оставалась в центре внимания русской критики. Она сохранила свое значение и позднее: симво­ листы объявили его своим, призывая искать в его творчестве глубокую, недоступную взору обыкновенного читателя «мудрость» (Мереж­ ковский, Гершензон с его «методом медлен­ ного чтения» П.); ранние футуристы призыва­ ли «сбросить П , с корабля современности», выразив тем самым характерный для мелко­ буржуазной богемы нигилизм («Пощечина общественному вкусу»). Пушкина можно бы­ ло принять или отвергнуть, но его немыслимо было игнорировать (об интерпретации П . критикой позднейшего времени см. раздел ^Пушкиноведение*). человеческой ис­ тории, к-рая чужда была бы П . и к-рую он обо­ шел бы в своем творчестве. Древний мир, Элла­ да, Рим и Египет (анакреонтическая лирика, «Египетские ночи»), средневековье (сцены из рыцарских времен—«Жил на свете рыцарь ПУШКИНСКОЕ МАСТЕРСТВО НОСТЬ. — Нет такой области И СОВРЕМЕН­