* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА W [743—7441 НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА близком и неизбежном. Е г о пером движет не­ нависть к существующему строю, к-рый еще т а к недавно к а з а л с я бюргерству вполне р а з у м ­ ным и д а ж е достойным обожествления. Д л я Мошероша дворянство, э т а основа абсолютиз­ м а , — в а т а г а грабителей, опустошающих стра­ н у ; князья—деспоты, самоуправцы, обескров­ ливающие народ чрезмерными поборами, н а ­ л о г а м и и п р . Повсюду торжествуют пороки, бессмысленная расточительность, низкопо­ клонство, продажность, право сильного. К н я ­ жеские дворы—рассадники з л а . Своим рома­ ном Мошерош призывает с т р а н у , п о к а еще не поздно, свернуть н а путь ^нормальной* ж и з ­ ни, фундаментом к-рой вновь стали бы береж­ ливость, мирный т р у д , «полезная* деятель­ ность бюргерства. Но вместе с тем он в сущ­ ности не верит в подобную перспективу. В ми­ ре все т а к непрочно, т а к непостоянно. Выс­ ш а я мудоость—«жить т а к , чтобы к а ж д ы й час быть готовым к смерти*, мы ж е л и ш ь случай­ ные путники на этой бренной земле («Viatores aumus*). Философию еще более мрачного о т ч а я н и я развертывает в своих стихотворениях и дра­ м а х А н д р . Грифиус. Все земное д л я него— з а б л у ж д е н и я и тени, т я ж е л ы й кошмарный «сон*. Повсюду он видит к р о в ь , м у к и , р у и н ы , п р а х , т л е н , всепоглощающую ночь. Сознание его охвачено эсхатологическими ч а я н и я м и . Мир раскидывается перед ним юдолью слез и р ы д а н и й . В его произведениях нет и следа той величавой уверенности в себе, в прочности земных связей, к - р а я столь х а р а к т е р н а д л я творчества большинства деятелей плеяды. Не случайно в качестве х у д о ж н и к а он не столько ценит пластическую с и л у красочного эпитета (Опиц), с к о л ь к о антитезу, о т р а ж а ю щ у ю роко­ в у ю разорванность сознания, под з н а к о м к - р о й развертывается все его творчество. Н а емену несколько холодной, «высокопарной*, т о р ж е ­ ственной риторике Опица приходит речь, к л о ­ к о ч у щ а я бешенством и л и п р о н и з а н н а я отчая­ нием, иногда бессвязная (*Princessin heiache Rachl AchI АсЫ A e h l . . . W e g , scepter wegb в пр, из трагедии «Catharina von Georgien*, 1657), но всегда с т р а с т н а я , порывистая, болез­ н е н н о - н а п р я ж е н н а я . Творчество Г р и ф и у с а — я р ч а й ш и й продукт эпохи грандиозного к р и ­ зиса, э п о х и гибели, распада бюргерской к у л ь ­ т у р ы . Мошерош еще «призывает*, еще надеет­ с я хотя бы с л е г к а («... ч и т а т е л ь . . . посему представлю я тебе видение об аде в качестве верного совета—исправить свою жизнь»—из предисловия к главе *Hollenkind>rs—«Виде­ ний»), Грифиус видит повсюду у ж е только безысходность, м р а к , распад, приобретающий д л я него космические очертания («То, что в ы , смертные, зовете ж и з н ь ю , то—смерть*, ^вы з а б л у ж д а е т е с ь , пока живете*, и т. д . ) . Мисти­ ческие идеи Б е р н а р д а Клервосского, мейстер а Э к к е г а р т а оплодотворяют его потрясенное в о о б р а ж е н и е , его размышления о vanitas mundi и пр. В своем обращении к мистицизму Грифиус не одинок. Возрождение мистики—типичная д л я X V I I в . черта. Е й был вполне ч у ж д Опиц, о п и р а в ш и й с л н а рационализм гуманистов; но у ж о у Флеммиига, Д а х а , Чепко и некоторых д р у г и х спорадически всплывают струи мисти­ T цизма, с тем чтобы через Мошероша дока­ титься до Грифиуса, з а х в а т и т ь его, подавить. Однако почву, несравненно более плодотвор­ н у ю , чем б у р ж у а з н ы й патрициат, д л я в о з р о ж ­ дения мистицизма представляла собой м е л к а я б у р ж у а з и я , в гораздо большей степени, чем верхушечные слои бюргерства, с т р а д а в ш а я от экономического к р и з и с а , до чудовищных р а з ­ меров углубленного 30-летнеЙ войной. Р е з к и й у п а д о к благосостояния мелкого бюргерства наметился у ж е во второй половине X V I в . С конца X V I в . среди него начинают возни­ к а т ь у ч е н и я (обычно заключенные в религиоз­ ную форму), подвергающие сомнению «разум­ ность* существующих п о р я д к о в . Поднимается волна оппозилии против лютеранства, ставше­ го верньгм псом с а м о д е р ж а в и я и господствую­ щ и х сословий. У истоков этого д в и ж е н и я сто­ ит сапожных дел мастер Я к о б Бе ме [ J . Вопше, 1575—1624],теософ, пантейст, враг лютеранской ортодоксии, черпающий и з со­ чинений мистиков позднего средневековья, в частности идеологов анабаптизма. Е г о в л и я ­ нием окрашены произведения целого р я д а м е л к о б у р ж у а з н ы х писателей, выступающих на стороне бюргерской оппозиции-. Наиболее к р у п н ы й из н и х — И . Ш е ф ф л е р [ J . Seheffier, известный под псевдонимом A n g е l u s S i l e s i и в, 1624—1677], автор книги рифмованных изречений «Spriiche des eherubiniachen W a n deramann* [1557],и д р . Д л я Шеффлера—бпг во всем и все, человек же—инобытие бога («я столь ж е в е л и к , к а к бог, он столь ж е м а л , к а к я»). Т о л ь к о через растворение в божественном н и ­ что, к*рое в то ж е в р е м я источник всего суще­ го, достигает человек высших форм б ы т и я («иди т у д а , к у д а итти не м о ж е ш ь , г л я д и н а т о , что увидать н е л ь з я , внимай тому, что не р о ж ­ дает звука,ибудепл> там, где говорит господь*)Древнее мистическое Nihil—высшее и самое ж е л а н н о е убежище человека. Подобная фило­ софия о з н а ч а л а однако не т о л ь к о бунт против церковного догматизма, но и признание безыс­ ходности нашего земного существования, а п о ­ логию небытия, решительный отказ от борьбы з а переустройство общественны» отношений. Это была философия социального бессилия, и в этом Шеффлер смыкается с rpmjMvcoM.& В лице ж е поэта К. К у л ь м а н а fQuirinus K u h l m a n n , 1651 — 1689] мистика X V I I века переходит в религиозное безумие. В своих стихотворениях («UnsterbHehe Sterblichkeits, «Der Kiihlpsalter* и дрО- пронизанных духом Апокалипсиса, он пророчит о близости страш­ ного суда, возвещает свой мессианизм. Т р а г и ч ­ на его судьба- Е г о сжигают в Москве н а костре к а к л ж е п р о р о к а , смущавшего умы хилиастическими предвещаниями. Не и з б е ж а ч мистических в л и я н и й и к р у п ­ нейший писатель мелкого бюргерства X V I I в . Г р и м м е л ь с г а у з е н [Grimmelshausen, 1625—1676, см.], выдающийся романист, соз­ давший произведение, в к-ром, к а к бы в огром­ ном з е р к а л е , отражена ж и з ц ь Германии времен Тридцатилетней войны («Der Abenteuerliehe Simpliclus Simplicisaimus*, 1668). Отчаяние, в е л и к а я грусть скрыты за внешним комизмом р о м а н а , к а к бы составленного и з множества пгоанков, написанных в сочной, реалистиче­ ской манере X V I в . Сквозь прихотливый у з о р