* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

141 Монтэнь 142 замечает* на себе пожизненных* цепей близорукаго подчасъ имманентизма. Порою можно думать, что весь воспринимаемый Mip* сжимается у М. въ мертвую точку нравственнаго солипсизма. Въ про­ тивоположность Фихте, у котораго н методически, и актуально идея «я» подобна платоновскому солнцу добра—этому неподвижному м]ровому центру, М. невольно превращает* идею «я» въ блуждающШ метеоръ на нравственномъ горизонт*. «Мн* нътъ д'вла ни до кого, кроме меня самого... Друпе идутъ все время впередъ, я же вращаюсь въ самомъ себъ»—самодовольно сознается М. Такая шаткая отправная позищя неизбежно предопределяет* большую неустойчивость моральныхъ и правовыхъ ноззр'ЬшЙ. Не безъ добродушнаго цинизма сознается М., что человекъ въ его глазахъ существует* не для того, чтобы создавать себе нравственные идеалы и домогаться мученнческаго венца, а для того, чтобы достигать счастья всеми возможными путями. Можно на время привязываться къ внешнимъ предметамъ, но величайшее благо въ Mipi—уметь безраздельно принадлежать только самому себе. Каждый облзанъ любить самого себя не той порочной и пре­ вратной любовью, которая заставляет* рабски при­ вязываться къ славе, къ схоластической мудро­ сти, богатствамъ и негамъ сладострас™, и не темъ суетным* и близоруким* чувством*, которое, подобно плющу, душитъ и губит* то, что цепко обви­ вает*, но любовью истинной и благодатной, прино­ сящей одинаково и пользу, и счастье. Кто знает* обязанности этой любви к* самому себе, тот* до­ стигает* вершины человеческой мудрости и доступнаго смертным* блаженства. Такому безпринципному, въ сущности, MiponouuMaHiio вполне соответствует* непринужденная афористическая манера М. Въ писашяхъ своихъ онъ не придерживается никакого порядка. Поводы для его вдохновсшл неожиданны и крайне разнообразны. Опъ пишет* о трусости, о людоедстве, о воспитанш детей, о педантизме, объ искусстве разговаривать, о недавнемъ сраженш, о философш Гераклита и Демокрита, о женскихъ нарндахъ. Немного найдется мыслителей, которые эволющонировали бы такъ мало, какъ М. На своем* долгом* писательском* веку онъ не пережилъ ни­ какой душевной драмы. Если идейный потомокъ М., Ницше, въ своемъ бурномъ скептическом* темпе­ раменте напоминает* водопад*, разсыпаюшдйся алмазными брызгами, то сам* М. очень похолсъ на недвижимый комнатный аквар1ум*. По поверх­ ности его замкнутой душевной стихш только изредка пробегает* какая-то мертвая зыбь. Его не вол­ нуют* общественныя радости, не гнетут* обще­ ственный печали. Въ парййном* ратоборстве согражданъ онъ строго соблюдает* свой логическивооруженный нейтралитет*. Подобно последним* скептикам* аптичнаго Mipa, М. высокомерно отме­ жевывает* себя отъ техъ, кто считает* необходимымъ отзываться на мимолетные злободневные вопросы. Пусть чернь коснеет* въ рабских* предраэсудках* и трепещет* передъ государзтвеннымъ законом*: истинные «философы», не соприкасаясь съ нею, будут* гордо итти своей счастливой дорогой. Обычай служить основой рели­ пи въ такой же мерё, какъ и государственная по­ рядка. Идея Бога изменяется въ зависимости отъ гого, чей умъ пытается ее постигнуть. Хриснанстпо есть всего скорее географическое доняпе. Хотя М. называл* себя верующим* католиком*, но люди, по его мнешю, бывают* хрпспанами на том* же основанш, на каком* одни изъ нихъ называются гер­ манцами, а друпе — жителями Перигора. Итог* людских* идей и привычек* сводится къ обычаю, тиранническаго господства котораго не можетъ избежать ни одинъ человек*. Хорошим* граждани­ ном* и праведником* считается тот*, кто подчи­ няется обычаям* и предразсудкамъ своего отечества. Одинъ и тотъ же поступокъ въ одномъ месте пре­ зирается, въ другомъ уважается. Детоубийство, отцеубШство, общность женъ, воровство, разнуздан­ ность во всехъ видах* сладостраспя—все это у той пли другой нацш можетъ являться обычаемъ. Нрав­ ственный оценки бывают* безысходно противоречивы не только у народовъ, чуждыхъ другъ другу по расе и языку, но даже у людей, связанныхъ кровною приязнью. Совершенно немыслимо найти два одина­ ковых* мнёшя не только у двухъ различныхъ лю­ дей, но даже у одного человека въ разное время. Все въ этомъ M i p t условно и гадательно. Въ пестромъ калейдоскопе политической жизни все не­ престанно меняется по слепой прихоти случай­ ностей точно такъ же, какъ въ отвлеченномъ игре фнлософскихъ догадокъ и поэтических* грез*. Не следует* поэтому утруждать себя тревожными во­ просами и ломать дйалектическля копья на фило­ софских* турнирах*, вечно кончающихся въ-ничью. Не следует* наживать себе нравственную безсонницу путемъ деятельная сострадания заблудшим* и падшимъ. Относясь съ вялой, безучастной терпи­ мостью къ мнешямъ самымъ противоположным'*, не будучи, по библейскому слову, ни горячимъ, нн холоднымъ въ вопросахъ общественной правды, М. не понимал* идейнаго фанатизма и героическая паеоса. Частичные фнлософсше его наследники— Вольтер*, Ницше и даже Эмерсон*—всегда нахо­ дили у себя слова гнёвныя и страстныя для осуждешя вековых* людских* ошибок*. Монтепю не интересно и скучно разбираться въ народных* распрях* и вглядываться въ трагическое нагромождеше государственныхъ столкновешй. Философъ, по его убежденно, всегда сумеет* быть счастли­ вым*, уйдя далеко отъ презренной суеты несклад­ ной п неладной людской общественности и замкнув­ шись, съ немногими друзьями, въ личной созерца­ тельной жизни. Однако, оптимистическая вера въ легкую достижимость спасительная наслаждешя для нзбранныхъ натур* сочетается у М. съ песси­ мистическим* прнзнашемъ неисправимой дисгармо­ нии человеческих* судеб*. Предвосхищая во мно­ гом* Ж.-Ж. Руссо, М. посвящает* немало худо­ жественных* страниц* характеристике догосударственнаго быта. Он* идеализирует* первобытная дикаря не менее яркими, сентиментальными чер­ тами, чем* делал* это впоследствш идейный пред­ теча великой революцш. Подобно Жанъ-Жаку Руссо, М. противопоставляет* современный ему европейсшй государственный строй политическим* формам* дровней Спарты и древняя Рима и отдает* решительное предпочтете античной простоте. Въ его м1росозерцаши фантастнческШ дикарь, нс n p i уроченный къ определенному историческому мо­ менту и къ определенному географическому пункту, не играет*, впрочемъ, прнпцишалыюй роли. М.— человек* европейская города. Вековал накипь го­ родской цивилизацш лежит* jHa немъ тяжелой пе­ леной. Вне обычной атмосферы буржуазная ком­ форта М. не смог* бы жить, мыслить и писать. Воз­ величенный и прикрашенный дикарь у него лишь благодарная тема для свободной художественной композпцш, для красивой антитезы. Днше не знают* законовъ, не знают* принудительная по­ рядка, все подгоняющая подъ одинъ скучный тра­ фарет*. «Силою вещей — пишет* М. — законы являются нормами громоздкими н инертными, тогда какъ человеческие поступки, настроешя, страсти н 1