* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

127 МОНТЕСКЬЕ 128 парадоксов*, наприыъръ: «естественным* последств1емъ торговли бывает* наклонность къ миролюбш»—положеше только отчасти справедливое, .так* какъ соперничество въ торговле не реже бывало поводом* къ войнам*, ч£мъ любовь къ военной слав*.—Метод* М. въ «Духе Законовъ» въ другомъ еще отношенш содействовал* успехам* исторш: онъ положил* систематическое начало и с т о р и ч е ­ с к о м у м е т о д у . Въ X Y I I I в. господствовал* р а п Д о н а л и з м ъ — р а з с м о т р е ш е действительности съ точки зрешя отвлеченнаго разума; факты выво­ дились пзъ Teopifi, созданныхъ чистымъ отвлече­ нием*. Не чуждый рационализму, какъ сынъ своего века и своей нацш, М. вносить въ него наблюдете, наклонность выслеживать к о н к р е т н о е происхождеше факта и о т н о с и т е л ь н у ю оценку его. Такъ, напр., въ X Y I I I в., выводя государство изъ е с т е с т в е н н а г о с о с т о я н 1 я людей, предшествепнпкъ М., Локкъ, характеризует* естественное состояше господством* свободы и равенства. У М. естественное состояше изображается какъ низшая ступень культуры; приметами его являются чистороальныя свойства первобытнаго человека—страхъ за себя какъ за существо слабое, чувство голрда, половое влечете и потребность жить въ обще­ стве себе подобных*. Закон* разума прело­ мляется подъ вл1яшемъ МЕСТНЫХ* условШ и вы­ зван ныхъ ими свойств* народовъ; законы отдель­ ныхъ народовъ не только крайне разнообразны, но и не повсюду п р и л о ж и м ы . Вследств1в этого для М. не существует* вопроса о лучшемъ, идеальномъ образе правлешя. «Я часто—говорить онъ еще въ «Персидскихъ письмахъ»—изыскивалъ, какое правительство наиболее соответствует* разуму. Мне казалось, что наиболее совершенно то, которое достигает* цели съ наименьшими тратами и ведет* людей, способомъ наиболее соответствующимъ ихъ свойствам* и наклонностям*». Такими выведенными из* исторического метода взглядами М. не только о п е р е ж а л * свой век*, но и шел* въ разрез* съ господствующим* настроешемъ. Гораздо более соответствовали настроенпо века и потому имели непосредственное вл1яше взгляды М., заключавшее въ себе призывъ къ гуманности. Въ этой области М. является могучимъ просветителемъ своего вре­ мени. Центральнымъ пунктомъ проповеди гуман­ ности можно признать главу о смлгченш уго­ ловных* накаэашй, внушившую Беккарш его зна­ менитую книгу. Суровость наказатй, по М.,—безплодная жестокость; в* руководительстве людьми не следует* прибегать къ крайнимъ средствамъ; не умеренность въ наказашяхъ опасна, а безнаказан­ ность преступлешя. Требуя смлгчешя наказатй, М. возстаетъ противъ двухъ главныхъ золъ тогдаш­ ней криминалистики, — противъ пытки и конфи­ скации. М. ограничивает* попяпе объ «оскорбленш величества» и вооружается противъ злоупотреблешя именемъ и поняйемъ Божества. Вследств1е господства церкви надъ государствомъ поняпе свя­ тотатства было безпредельно п стало поводомъ къ самымъ жестокимъ и несправедливым* наказашямъ. «Зло—утверждает* М.—коренилось въ идее, что человекъ облзанъ мстить за Божество». На свет­ скую точку зрешя М. становится и въ коренномъ релнпозпомъ вопросе—о т е р п и м о с т и . М. здесь очень остороженъ въ форме; на его глазахъ пар­ ламенты безжалостно ссылали на галеры женщинъ и стариковъ за то, что они пр^бщались у п а с т о ­ р о в * . Не касаясь своего отечества, онъ обра­ щается къ инквизпторамъ Испанш и доказывает* им* безцельность ихъ фанатизма: «люди, ожидаю­ щее въ загробной жизни верной награды, усколь­ зают* изъ рукъ законодателя; они слпшьомь прези­ рают* смерть». М. бичует* фанатическую Франщю въ образе Японш, выставляя на видъ неразумность ея правительства, лсестоко каравшаго за приняпе xpneriанства, какъ за неповиновеше эласти и оскорблеше государя. Съ другой стороны, онъ возра­ жает* Бейлю, что «выставлять длинный перечень золъ, произведенных* релиией, безъ указашя ея бдагодеяшй—лишь плохое разглагольствоваше про­ тивъ релипи». Наиболее возражешй и оговорокъ вызывают* книги о влшнш климата. М. имелъ въ этой области предшественников* въ Бодене и Шардене, но далеко превзошелъ ихъ систематичностью своихъ изыскашй, приводящею его къ слишкомъ обширнымъ и категорическимъ обобщешлмъ. Онъ объясняет* разелабляющимъ вл!яшемъ лсаркаго климата, неподвижность въ релипознымъ веровашяхъ, въ обычаяхъ и политичеекпхъ учреждешяхъ, которою отличаются восточные народы; онъ утвер­ ждает*, что по климатическимъ прпчпнамъ Азш более свойственно многоженство, а Европе—моногам1я. Онъ выводить рабство изъ разелабляющаго вл1яшя энойнаго климата, настолько располагаю­ щего людей къ лепи, что только жестокое обращеHie съ ними можетъ принудить ихъ къ работе. M . впрочемъ, самъ оговаривается п восклицает*: «можетъ-быть, однако, нътъ такого климата, въ кото­ ромъ нельзя было бы склонить къ труду людей свободных*». Всего значительнее было вл1яте п о ­ л и т и ч е с к о й теорш М. Она заключается, прежде всего, въ его классификации государствъ по образу правлешя. Его всего более занимали три типа го­ сударства: античная община, феодальная Mouapxifl и восточная деспот1л. Всего глубже его тревожилъ совершавшейся въ его отечестве процесс* постепеннаго перерождешя старинной феодальной монар­ хш въ абсолютизмъ. Въ виду этого М., вместо обычнаго со времени Аристотеля делешя формъ правлетл на монархш, арисгократш и демократш, различает* республику (представляющую два вида— демократически и аристократичесшй), монархш п деспотпо. Отличительнымъ призпакомъ MOHapxin М. признает* существоваше посредствующих* властей (pouvoirs intern^diaires) между " монархом* и на-' родом*, въ виде привилегированныхъ сословШ и самостолтельныхъ корпоращй.. Лишь пока невре­ димы л полны жизни эти посредствующш власти, монарх1\п не изменяет* своему характеру и не пре­ вращается въ деспотсю. Смыслъ классификацш М. становится вполне понятным* лишь съ помощью его учешл о жизпонныхъ п р и н ц и п а х * , прису­ щих* каждому типу государства, обезпечивающих* его существоваше и препятствующих* его извра­ щенно въ другой типъ. Жиэненнымъ припципомъ, на которомъ зиждется деспотш, М. считает* страхъ, принципомъ демократш — гражданскую добродетель (vertu), аристократш — умеренность, монарх1и — честь, т.-е. чувство собственпаго до­ стоинства сословШ и корпоращй. Но когда пнеалъ М., уже былъ провозглашенъ Фридрихомъ Велпкимъ принципъ новой монархш, въ силу котораго «государь—первый служитель своего государства». Какъ бы то нн было, теорш М. имела роковое вл1яше на судьбу монархш во Францш. Идеализи­ руя республику, отолсествлял ее съ господствомъ па­ триотизма и гражданской доблести, она связывала монархш во Францш съ существовашемъ сослов­ ных* и корпоративпыхъ привилепй, загубивших* королевскую власть. М. нанелъ с т а р о м у по­ р я д к у еще более сильный ударъ своей X I книгой, изображавшей аншйскую конституцш. М. былъ не только поклонником* свободы, но и отличался глуt