* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

113 ГОМЕРЪ 114 пину поэмы. Это былъ очень недюжинный поэтъ, владБвнпй въ совершенстве техникой развитого, далеко ушедшаго отъ древней наивности художе­ ственная эпоса. И ота часть распадается на три тетрады: приключошл Одиссея у вернаго свино­ паса Ев мол (пп. X I I I — X Y I ) , приключешл неузнаннаго героя въ его дворце (пп. X V I I — X X ) и месть съ ея последств!ями (пп. XXI—XXIV).—4) Кроме «Илиады» и «Одиссеи», еще и друпя поэмы приписы­ вались въ древности Г. Въ очень раншя времена онъ считался авторомъ всего эпнческаго цикла; у Геродота мы встречаемъ первые признаки кри­ тики, т.-е. оспаривашя авторства Г. на основан]и противореча съ «Ил1адоЙ». Аристотель оставилъ за Г., кроме «Ил1ады» и «Одиссеи» еще только «Маргита», не сохраненный намъ эпосъ о приключешяхъ ду­ рака набптаго. Александр1йская критика и имъ пожертвовала; не она же отнеслась отрицательно къ Teopin такъ назыв. «хоризонтовъ», т.-е. фнлоло* говъ, оспарпвавшихъ авторство одного и того же лица для «гЫады» и «Одиссеи». Намъ подъ нмонемъ Г. сохранены еще такъ назыв. г о м е р и ч е с к 1 е гимны, гоме р иче с к i я эпиграммы и комичесшй эпосъ, «BaTpaxoMioMaxiH», т.-е. «война мышей н лягушекъ». Первыо представляютъ собой, большей частью, встунитольныл славослов1л рапсодовъ въ честь того божества, на празднике ко­ тораго происходили рапсоднчесшя состлзашя; этимъ объясняются столч1я заключительный фразы: «Ра­ дуйся, такой-то; я же, почтнвъ тебя, перейду къ другой песни» (т.-е. къ декламацш Гомера), или: «Радуйся, такой-то, и даруй мне победу». Особое положеше занимаютъ первые пять гимновъ: въ честь Аполлона Делосскаго (миоъ о рождеши Аполлона на Делосе), Аполлона nueificicaro (объ учрежденш ДельфМскаго оракула), Гермеса (о рождеши Гер­ меса и похищены имъ Аполлопопа стада), Афро­ диты (о любви Анхпса и Афродиты и рождеши Энея) и Деметры (о похнщенш Коры и учронедеши Элевсинскихъ таинствъ). Вступлешлми служили н они, какъ покаэыпаютъ заключительныя фразы, но, повидпмому, ко всему рапсодическому состлзашю. Ихъ значеше—н научное, л поэтическое—очень велико; особенно красивы гимны въ честь Афро­ диты и Деметры.—Такъ назыв. гоморнчесшя э и и г р а м м ы приурочены къ апокрифической бюграфш Г.; въ большинстве случаовъ это—праздные вы­ мыслы составителя этой бюграфш, но встречаются н интересный народный песни (гончарная, upecioHa) и загадки. О «Ватрахомшмахш», которой, впрочемъ, ни одинъ раншй свидетель не приписываешь Г., см. V, 404.—5) П о э т и ч е с к о е э и а ч е и i е гомеровскихъ поэмъ (подъ которыми мы въ дальнейшем! будемъ разуметь только «1шаду» и «Одиссею») очень велико; но въ новой Европе оно было оценено только съ эиохи нсогуманпэма по почину Вуда (въ Англш) и Гердера (въ Гормашп), впервые иодтверднвшихъ приговоръ о немъ древности. По­ разительно, прежде всего, искусное развитие фа­ булы, умеше убедительно переводить одну ситуацш въ другую, безъ скачковъ и натяжекъ. Поразительна также и богатая скала характеристика нетъ двухъ более или менее круиныхъ героевъ, которые были бы похожи другъ на друга, и все они выдержаны последовательно, Въ этомъ отношенш Г. былъ учителемъ позднейшей поэзш, особенно трагедш, ко­ торой пришлось сызнова учиться искусству ха­ рактеризовать. Впрочемъ, вев характеры Г. более или менее запечатлены мягкостью и гуманностью, въ отлич!с отъ суровости ранней трагедш. Отсюда преобладающая приветливость человеческаго быта у Г.; онъ изображенъ гораздо выгоднее божьяго быта (Зевсъ не стесняется угрожать своей боже­ ственной супруге побоями, что немыслимо въ отношешяхъ Алкпноя къ Аротё или Гектора къ Андро­ махе),—лвлеше на первый взглядъ странное, но объясняемое, повпдимому, ббльшимъ консерватпзмомъ релипозныхъ представленШ, удержавшнхъ ташя рудиментарный черты примитивной грубости, которыя были уже упразднены въ человеческомъ быту. Отъ этого «божьяго быта» следуетъ отличать вмешательство боговъ въ человечеыия д л . Оно еа объясняется часто «закономъ двойного зрешя» (выше § 1), т.-е. необходимостью дать небесную мотивировку въ параллель къ земной. Обыкновенно боги творятъ только этичесшя чудеса, вселяя бодрость ИЛИ робость въ людей—другими словами, необъясни­ мость смены настроешй заставляла предполагать непосредственное воздвЙств1е божьей силы. Редки фпзичесшя чудеса (въ р д похишешя Париса ое Афродитой в ъ Ш п. «Ил1ады»). Все же это вмеша­ тельство боговъ, бывшее у Г. еще результатомъ веры, имело нежелательное вл1яше на поэднейиий художественный эпосъ, создавъ одну изъ обязательныхъ приметь «классическаго» стиля. Вообще же Г. скорее рацшналистъ и суживаешь до последней возможности область чуда; онъ не признаешь, напр., неуязвимости Ахилла («Ахиллесовой питы»), удер­ жанной предашемъ, и уже древше заметили, что сказочные элементы «Одиссеи» сосредоточены ВЪШБХЪ песняхъ, г е разсказчикомъ является Одиссей, а д не въ техъ, г е разсказъ ведется самимъ поэтомъ.— д Очень искусно трактованъ у Г. также д i а л о г ъ, къ которому поэтъ прибегаешь настолько охотно, что его стиль былъ признанъ древними «смешан­ н ы м и , т.-е. эпикотдраматическимъ. Особенно вы­ соко стоишь въ этомъ отношенш I X п. «Ил1ады», т.-е. описаше посольства къ Ахиллу; уже Квинтил1анъ восторгался психологической правдой въ речахъ пословъ—умело разечитанной и расчлененной речи Одиссея, краткомъ и безхитростномъ увещанш Аянта, старчески растянутыхъ наставлешлхъ Фе­ никса, и, въ противоположность имъ всЬмъ, въ бурпо клокочущнхъ отповедяхъ Ахилла с ъ по­ стоянно возвращающимся кошмаромъ нанесениаго оскорбления.—Особую прелесть гомеровской поэзш (главнымъ образомъ, «1Ыады») составляютъ обстоятельныл с р а в н е н ! я, обнпмаюипл весь кругъ не­ посредственно окружающей поэта жизни. Въ пнхъ поэтъ не архаизируешь, т.-е. онъ пзображаетъ жизнь современной ему эиохи, а не той далекой героиче­ ской, которую онъ описываешь. Ихъ стилистическую особенность составляешь ихъ плеонастичность: увле­ каясь картиной, поэтъ развиваешь сравнеше дальше того, что требуется для поленешл вызвавшаго сравнеше акта.—Другую особенность гомеровскаго стиля составляютъ у к р а ш а ю щ е е э п и т е т ы . Часто они подобраны съ большимъ поэтическнмъ чутьемъ (такъ, разгневанный Хрнсъ молится на берегу «многошумнаго» моря, однношй Ахиллъ енделъ на берегу «безпредельнаго» моря). Но иногда опи вследств1е частаго употреблешл какъ бы поистер­ лись и превратились въ «стояч1е» эпитеты, кото­ рыми поэтъ пользуется даже невпопадъ («звёздное» небо среди бела дня, «звонкоголосые» глашатаи молчатъ, «быстрые» корабли подняты па берегъ).— Такою же условностью стиля являются и стояч1я ф о р м у л ы , особенно шЬ, посредствомъ которыхъ вводится речь новаго лица. Но и помимо того, повторешя встречаются часто. Они почти обязательны тамъ, где одно лицо передаешь' поручошя другого лица, но встречаются и тамъ, г е повторяется д вообще та же иди схожая ситуащя («клише»). В е с эти особенности содействуют! впечатлешю еэпичо-