* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

807 АНДРЕЕВЪ 808 скаотся на дно у л и ч н а я отврати ельно-неэстети- героя—сельская попа — выводить 1ова нашпхъ чсскаго разврата. Разсказъ оканчивается y6ifi- дней. Но этотъ равный 1ову толысо по страдашлмъ ствомъ проститутки и самоуб^ствомъ Рыбакова. носчастлпвоцъ совсемъ иначе относится къ своому Дажо люди, въ общемъ признавшее, что тома несчастаю. «Жизнь Васшпя Оивейскаго»—одно нзъ разсказа имеетъ глубокое эначошо, ставили А. наиболее замечатольныхъ произведешй А. Самые въ упрекъ роковую развязку разсказа, паходя ее враждебные молодому писателю органы, въ томъ случайной и недостаточно мотивированной. Но въ числе оскорблопиые его тезнсомъ духовные жур­ томъ-то и дело, что ужасное для А.—не псклю- налы, сочли свонмъ долгомъ отметить, что повесть чсшо, а правило, символизация техъ капкановъ п написана съ выдающеюся силою, а основная мысль волчьихъ ямъ, которые жизнь ставить одиночеству проведона съ замечательною художественною энерчеловека во всехъ ого путяхъ. Полная ужасныхъ riofl. И отдельныл места,—въ ряду которыхъ осо­ подробностей и безпощадной откровенности повесть, бенно поразительно onucanio зимней метели,—и не­ къ тому же напечатанная въ пмевшемъ огромное определенная тревога, охватывающая въ конце по­ распространеше среди юношей, рабочихъ и т. д. вести село, и общее впочатлеше подавляють и «зарублсвомъ «Журнале для всехъ», вызвала чрезвы­ ражають» читателя авторекпмъ ужасомъ. «Надъ чайную сенеащю. Эта сонсандя превратилась въ всею жизнью Васнлш Оивейскаго тлятЬлъ суровый одинъ изъ самыхъ шумныхъ ннцндентовъ литера­ и загадочный рокъ». Опъ всегда былъ «одпиокъ, и турной жизни, когда супруга Толстого, гр. С. А. особенный, казалось, воздухъ, губитольный и тле­ Толстая, присоединилась къ нападкамъ фельетони­ творный, окружалъ ого, какъ невидимое прозрачное ста «Новаго Времени» Буренина и, совершенно облако». Съ «зловещей и таинственной преднаме­ забывая вполне аналогичный нападки на «Крсйцо- ренностью стекались бедотнл на его некрасивую, вих­ рову сонату», обвинила А. въ намеренной безнрав­ растую голову»: утонулъ любимый сыпокъ, запила съ ственности. Письмо гр. Толстой вызвало огром­ тоски попадья, оставшаяся дочь—явная дегенератка, ное количество статей и отклпковъ публики. Неко­ позднее рождаюшл'йсл сынъ—злобный идшть. Проис­ торый газеты («Руссшя Ведомости», «Новости» ходить пожаръ. Идютъ уцелелъ, а попадья сгораетъ. и др.) устроили анкету среди свопхъ читателей. Подъ всеми ударами судьбы новый 1овъ, повиди­ Очень MHorio высказались въ томъ смысле, что А. за- мому, продолжаешь твердо верить. По крайной мере, тронулъ вопросы огромной п жгучей важности, отво­ онъ самъ себя въ этомъ ув*рлстъ: «точно кому-то рачиваться отъ которыхъ во имя ложной стыдли­ возражал, кого-то страстно убеждая п предостерегая, вости есть вредное лпцемер1е. — Значительная онъ постоянпо повторлотъ: л верю». Но вера его часть того, что написано А., совершенно опре­ особенная. Онъ постоянно при этомъ «думастъ, деленно относится къ области пенхопатолопп, думасть, думаетъ». И показалось ему, въ конце являющейся, однако, только символомъ пенхолопн концовъ, что онъ узналъ новую, «весразрешающую, нормальной. А. намеренно стнрастъ полосу пере­ огромную правду о Боге и о людлхъ, и о таннхода отъ нормальная къ ненормальному. Для него ственныхъ судьбахъ человеческой жнэнп». Но ненормальное—только творчесшй npicMb, аналогич­ страшиа была эта правда. На него «надвигалось какъ ный тому, какъ въ логике узаконено д о в е д е т е по­ что-то огромное и новыразпмо-страшное, безпредельная пустота п безпредельное молчаше». следовательности до абсурда, чтобы достигнуть наглядности въ освещешп известнаго тозпеа. В ь Это было сознаше п о л н а я , непоправимая одино­ вамечательномъ разсказе «Мысль» (1902) неуло­ чества п самое с т р а ш н о е — « н и к т о н е м о ж е т ъ вимая грань между психопатологией и патоло- э т о г о и з м е н и т ь » . Въ надвинувшемся безумш, мертвая и, ricfi понадобилась автору, чтобы выразить основ­ онъ деластъ попытку воскресить когда она не удастся; въ ужасе спасается бегное положеше своего безнадежно-мрачнаго Mipoпонимашл—бсзсил1о наше въ борьбе съ неизведан­ ствомъ; но и вне церкви «небо охвачено огнемъ» клубящаяся хаоса несется ными силами жизни. Горда наша мысль своею п «пзъ о г н е н н а я автономностью, а на самомъ деле это одна нллюзы. громоподобный хохотъ, и трескъ, и крики д и к а я Герой разсказа, докторъ Керженцовъ, после много­ веселья». «Въ самыхъ основахъ своихъ рушится л е т н я я обдумывашя убиваеть изъ мести мулса М1ръ»—и вместе съ нпмъ палъ въ трехъ верженщины, которая его отвергла, и решительно стахъ отъ церквп п мертвый попъ.—Изъ упрсковъ, всехъ ебнлъ съ толку неотделимой смесью психо­ которые критика делала «Жизни Bacплiя Оивей­ п а т а съ глубокой продуманностью. Сбились съ толку скаго», самымъ существеннымъ было то, что вера, эксперты, въ томнтсльномъ недоумешп находятся крушошо которой представлено у А., но настоя­ присяжные заседатели,приговоръ которыхъ—неслу­ щая. Настоящая вера не нуждается въ подтверчайно, конечно,—остается читателю нонзвестнымъ. ждающнхъ ее чудесахъ, она простая и непосред­ А самое главное—сбился съ толку самъ Кержен­ ственная. Но задавался ли А. символизацией «про­ цовъ. Чтобы устроить будущее свое оправданно, Кер­ стой» веры? Простая вера неспособна успокоить женцовъ задолго до убЫства сталъ симулировать сложную, мятущуюся душу истерзанная одпночедушевную болезнь съ тою продуманностью, которая, ствомъ человека нашпхъ дней. Не имеютъ зна­ увы, въ одинаковой степени присуща и действи­ чешя п упреки въ томъ, что авторъ нагромозтельно очень хитрымъ субъектамъ, и форменнымъ дилъ неслыханное въ реальной жизнп количество сумасшедганмъ. Въ конце концовъ, этотъ фапатикъ ужасовъ. Ознакомившись съ общимъ строемъ твор­ вёры въ силу автономной мысли чувствуетъ себя чества А., мы знаемъ, что художественный интебезпомощно брошевнымъ въ *водоворотъ CTnxifl- ресъ его терзающаго нервы творчества не въ ныхъ силъ, для которыхъ онъ — ничтожная н правдоподобш, а только въ той логической строй­ безвольная игрушка. Безформенный хаосъ побе- ности, съ которой пдетъ нарасташс ужасовъ, въ днлъ стройное сознаше. Показавъ, какъ без- той последовательности, съ которой идетъ гппнотпенльна «мысль» служить базой въ борьбе съ не­ зашя читателя и создаше особой кошмарной атмо­ изведанными силами окружающая насъ хаоса, сферы. Въ этой последовательности сила создатоля А. непосредственно за этимъ принимается за «литературы ужасовъ»—Эдгарда По; въ ней и сила разрушешо ^ другой вековечной основы человече­ А., многими сторонами своего таланта напоминаю­ с к а я чалнш—веры. Онъ пишеть полную ужаса щ а я американская писателя. Последовавппе за «Жизнь Васшпя Оивейскаго» (1904), где въ лиц* «Жизнью Васпл1*л Оивейскаго» разсказы «Прн-