* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

4. bqelhpm`“ hqŠnph“ b qbeŠe ckna`k|mn-tnpl`0hnmmncn ondund` В действительности же маржинализм представляет собой своеобразное, крайне абстрактное выражение капиталистических и никаких иных экономических отношений1. Маржиналисты прямо не отрицают существование и иных, кроме капиталистической, экономических систем. Но когда формальные экономисты настаивают на том, что их теория универсальна, то тем самым они отрицают качественное различие между экономическими системами, сводят его к различиям в степени, к количественным различиям. А так как их теория выражает реалии лишь капиталистической экономики, то тем самым они практически сводят все экономики в конечном счете к капиталистической. В период перестройки и в постсоветское время взгляды западных экономистов по рассматриваемому вопросу были подхвачены и стали упорно пропагандироваться и навязываться нашему обществу не только журналистами, всевозможного рода публицистами, но и специалистами в области экономики. Причем пропагандироваться ими стали не утонченные взгляды маржиналистов, а самые примитивные. Одни утверждали, что никакой экономики, кроме рыночной, капиталистической, вообще быть не может. Другие допускали существование наряду с естественной капиталистической системой систем искусственных, неестественных. Третьи умудрялись сочетать первую точку зрения со второй. Выше (3.9.4) уже была рассмотрена концепция Л.М. Тимофеева, вызванная к жизни потребностью оправдать коррупцию и выставить коррупционеров в роли благодетелей страны. Коррупцию в России оправдывают далеко не все, но все три перечисленные выше точки зрения имеют у нас массу сторонников. Вот, например, что писал доктор экономических наук (ныне — академик) Николай Петрович Шмелев еще в 1989 г.: «…Законы природы и законы экономики — это одно и тоже… Либо сила, либо рубль — иного выбора в экономике не было и нет от века, от Адама и до наших дней. Не мы первые (и не мы последние), кто пытался сделать ставку на силу… Люди жили до нас и будут жить после нас. И неужели мы еще недостаточно убедились, что стимулы к добросовестному, творческому труду везде, во всем мире, одинаковы, будь то Америка, или Япония, или Европа, или Соломоновы острова? Да-да — одинаковы!»2. Исходя из такого убеждения, Н.П. Шмелев устраивает головомойку египетским фараонам, которые вместе того, чтобы следовать законам рынка, силой принуждали людей строить совершенно нерентабельные пирамиды. И Рим просуществовал всего каких-то там 12 веков лишь потому, что вместо рубля сделал ставку на силу. Остается при этом совершенно непонятным, какая же сила заставила пренебречь рублем Адама и Еву, т. е. первобытных людей. Сходных мнений придерживается и другое светило нашей экономической науки — академик Николай Яковлевич Петраков. На первых страницах книги «Русская рулетка. Экономический эксперимент ценой 150 миллионов жизней» (М., 1998) он категорически утверждает, что рынок органически присущ экономике, что экономика без рынка невозможна3. Снова возвращаясь к этому вопросу, он пишет: «Выше мы уже имели основания поверить в неизбежность рынка как формы существования экономики. Рынок невозможно отменить, закрыть, уничтожить, как невозможно отменить заход и восход Солнца, пока существуют Земля и Солнце»4. Но одновременно мы узнаем, что рынок возник не сразу, что «он представляет собой одно из важнейших достижений цивилизации»5. Далее сообщается, что «тот 1 2 3 4 5 Подробно об этом см.: Семенов Ю.И. Теоретические проблемы «экономической антропологии» // Этнологические исследования за рубежом. М., 1973. С. 31–36. Шмелев Н.П. Либо сила, либо рубль // Знамя. 1989. № 1. С. 129–130. Петраков Н.Я. Русская рулетка. М., 1998. С. 7–9. Там же. С. 36. Там же. С. 43. См. также с. 7. 394