* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

1. opnakel` qraqŠ`mŠ` hqŠnph)eqjncn opn0eqq` Разные мыслители в разные времена объявляли субстантами исторического процесса культурно-исторические типы (Николай Яковлевич Данилевский), культуры (Лео Фробениус, Освальд Шпенглер и др.), цивилизации (Жозеф Артюр де Гобино, Арнольд Джозеф Тойнби, Филип Бэгби, Кэррол Квигли и др.), этносы (Сергей Михайлович Широкогоров), этносы и суперэтносы (Лев Николаевич Гумилев, Эдуард Сальманович Кульпин), расы (Людвиг Вольтман). Особенно модным в последнее время стало рассматривать в качестве субстантов исторического процесса цивилизации. Таков взгляд сторонников «цивилизационного подхода. Сторонники многоуровнего, иерархического подхода к проблеме субстанта исторического развития обычно как высший уровень выделяли человечество, а в качестве низшего или низших — те или иные его подразделения: Известный русский историк Сергей Михайлович Соловьев (1820–1879) попытался синтезировать взгляды Н.М. Карамзина и Н.А. Полевого. В своей работе «Наблюдения над исторической жизнью народов» (1868–1876) он начинает с утверждения, что история занимается изучением народов. Но далее он критикует тех историков, которые отрывают народ от государства. «Государство, — утверждает С.М. Соловьев, — есть необходимая форма для народа, который немыслим без государства»1. Связь между государством и народом есть отношение между формой и содержанием. Но лишь приведенным выше определением предмета истории Соловьев не ограничился. Как считал он, от изучения отдельных народов историческая наука переходит к исследованию целого человечества. В другой, более ранней работе «Исторические письма» (1858) Соловьев использует для обозначения предмета исторического исследования наряду со словом «народ» слова «общество» и «общественный организм»2. Другой видный русский историк Василий Осипович Ключевский (1841–1911) не возражал против взгляда, согласно которому предметом изучения истории является «жизнь человечества». Однако он тут же добавлял, что «этот термин „жизнь человечества” — есть очень широкое обобщение, которое выведено несколькими ступенями из конкретных явлений»3. И на вопрос о том, что представляют собой «видимые конкретные предметы» исторического исследования, он давал ответ: ими является различного рода человеческие союзы. «Предметом исторического изучения, — писал он, — служат человеческие союзы — их развитие, взаимодействие и смена»4. Из местных исторических процессов складывается всеобщая история. Еще один известный русский историк Сергей Федорович Платонов (1860– 1933) в «Лекциях по русской истории» (1917; 1993, 2000 и др.) писал, что «История… есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменения жизни отдельных исторических обществ и всего человечества»5. Своеобразную позицию по этому вопросу занимал крупный немецкий историк Эдуард Мейер (1855–1930). Он выступил с резкой критикой изложенной выше точки зрения К. Лампрехта. «Итак, — утверждал Э. Мейер, — считать единицей истории нацию и из ее судеб выводить нормы исторической эволюции — совершенно ошибочно. Никакой замкнутой в себе национальной истории вообще нет: все народы, вступившие между собой в продолжительное политическое и культурное единение, представляют собой для истории до тех пор единство, пока связь их не нарушается ходом исторической эволюции, и в сущности истории отдельных народов, государств, наций являются частями единой всеобщей истории; 1 2 3 4 5 Соловьев С.М. Наблюдения над исторической жизнью народов // Собр. соч. СПб., б. г. С. 1126. Соловьев С.М. Исторические письма // Там же. С. 848–854. Ключевский В.О. Методология русской истории // Цивилизация: прошлое, настоящее и будущее человека. М., 1988. 144. Там же. С. 164. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 2000. С. 9–10. 24