* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
783 Чернышевский. 734. владевшего древними и новыми языка ми, которым он обучил и сына. Хоро шо подготовленный отцом, Ч. осенью 1844 г. поступил, минуя бурсу, прямо в старшие классы саратовской духов ной семинарии, но и здесь оставался недолго. Его влечет университет, он уезжает в Петербург и 2 августа 1846 г. блестяще сдает экзамены для поступления на историко-филологиче ский факультет. Годы пребывания Ч. в петербургском университете (1846 — 1850) имели для него огромное значе ние. Отдавая много времени занятиям по факультету, он с изумительной энер гией и смелостью мысли работает и над установкой своего мировоззрения. Решающими моментами в умственной жизни Ч. за это время были события европейской революции 1848—1849 гг. ) и его глубокое увлечение социальны ми идеями Фурье ) и материалистиче ской философией левого гегельянца Фейербаха. Не без заметного влияния прошла для Ч. и деятельность петра шевцев и, в особенности, свирепая рас права над ними Николая. Формально 1 2 >) Как доказывает .Дневник" („Лят. наел.", I , 198), мировоззрение Ч. складывалось под очень рав ными влияниями: „Но образу своих мыслей я вам не знаю, к какой именно и ар тин социалистов-демо кратов я принадлежу, став не то черным, не то красным... Теоретически я всего более сочувствую Луи Блаву, потому что он первый был моим учите лем в этом, иотому что через его беседы в Люксем бурге я узнал вое эти вещи, и поэтому здесь он для меня играет почти ту же роль, как Гизо в отноше нии в установившимся уже и сделавшимися неотемлемымя несомненный взглядам... В религии я не знаю, что мне сказать—я не знаю, верю ли я в бессмертие души и т. д. Теоретически я скорее скло нен ве верить, но практически у меня ве достает твердости и решительности расстаться о прежними своими мыслями об этом, а воли бы у меня была смелость, то в отрицательности я был бы последо вателем Фейербаха, в положительности — не знаю чей, кажется—тоже". ') Из .Дневника" («Лит. Наел.", I , 844) видно, однако, что теории Фурье принимались студентом Ч. далеко не безоговорочно: .Дочитал ныве утром Фурье, т.-е. собственно ве дочитал, а пробежал глазами, потому что вечная палинодия надиела, наконец; то же и то же во всем предисловии, в вижу, что он собственно ве опасен для моих хрветианоких убеждений; странное дело, для меня кажется, что человек с таким странным и ограни ченным в своих толкованиях умом должен быть по ставлен главой школы, которая неоспоримо зани мает великое место в истории, что он первый про возгласил новый принцип: удовольствия инстинктов, хотя, может быть (я его еще ве знаю) и придал ему странный вид, так что вышло что-то похожее на смешное... Весь этот П том так отзывается рассу ждениями сумасшедшего у Гоголя, а между тем он провозгласил первый нам несколько новых мыслей, которые называют нелепыми, а я нахожу решительно разумными и убежден, что будущее принадлежит зтим мыслям, напр. о вреде торговли в теперешнем виде и проч.* Ч. в кружок петрашевцев не входил (он состоял в кружке Иринарха Ив.. Введенского), но имел довольно близ кие сношения с петрашевцем А. В. Ханыковьш и именно благодаря последне му познакомился с произведениями Фурье. Таким образом, еще на студен ческой скамье Ч. становится убежден ным социалистом и проникается иде ями крайнего политического радика лизма. Он считает себя человеком,, обреченным на гибель и еще в мае 1848 г., т.-е. двадцати лет от роду, за носит на страницы своего „Дневника": „Я нисколько не по дорожу жизнью для торжества своих убеждений, для тор жества и довольства, уничтожения ни щеты и порока. Если бы только был уверен, что восторжествуют мои убе ждения, то даже не пожалел бы, что не увижу дня торжества и царства их. И сладко будет умереть, а не горько" ). По окончании университетского кур са в 1850 г. Ч. уехал в Саратов, где занял в гимназии место старшего учи теля русской словесности и оставался там до весны 1853 г., когда, женив шись на Ольге Сократовне Васильевой, вместе е нею возвращается в Петер бург. Здесь он также занимается пе дагогической деятельностью во 2-ом кадетском корпусе, но вееьма непро должительно, не более года. Прево сходный преподаватель и воспитатель» 1 *) В своем «Дневнике" Ч. рассказывает, как он в беседе с своей будущей женой в 1852 г. предвидел свою судьбу и считал ее неизбежной в виду опре деленного своего отношения к грядущей революция. Вот его слова: .С моей стороны было бы няэоотью, подлостью связывать с своей жизнью еще чью-нибудь и потому, что я не уверен в том, долго ли буду 9 пользоваться жизнью и свободою. У меня такой образмыслей, что я должен с минуты на минуту ждать, что явятся жандармы, отвезут меня в Петербург и посадят меня в крепость, бог знает ва околько времени. Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгою—я такие вещи говорю в классе... Я не могу отказаться от этого образа мыслей, потому что он лежит в моем характере, ожесточенном и недоволь ном ничем, что я вижу кругом оебя... Кроме того, у нас будет скоро бунт, а еоля ои будет, буду непре менно участвовать в нем... Это непремеино будет. Неудовольствие народа против правительства, нало гов, чиновников, помещиков все растет. Нужно только одну искру, чтобы поджечь вое это. Вместе с тем растет а число людей из образованного кружка, враждебных против настоящего порядка вещей. Го това и искра, которая должна зажечь этот пожар. Сомнение одно-когда это вспыхнет. Может быть, лет через десять, но я думаю скорее. А если вспых нет, я, несмотря на свою трусость, не буду в состо янии удержаться. Я приму участие... Костомаров едва-ли—ои слишком благороден, поэтичен; его испу гает грязь, резня. Меня не испугает ни грязь, ьв пьяные мужики о дубьем, ни резня" („Литературноенаследие", 1, Ббв/67).