* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

617 Ы. 1Г. ШЕБАЛИН. 618 водящего по всем местным линиям дея­ тельности. После окончания дела Судей кина-Дегаева ко мне в Киев приехал из Парижа, как делегат заграничного центра, В. А. Карау­ лов, а из Питера приезжал П. Ф. Якубович. Связи с харьковской и др. организациями тоже были, и мы, объединив все, что оста­ лось после арестов в Киеве, думали про­ должать работу и даже издавать местный орган „Социалист", В конце февраля мы заметили слежку за собой, стали сниматься, но опоздали. Толь­ ко немногие успели скрыться. В марте произошли аресты. В ноябре судили арестованных в марте, и военный суд приговорил: В. Панкратова к 20 г. кат. р., Мартынова (Борисовича) и Шебалина к 12 годам кат. р., В. Караулова к 4 год. кат. раб.; в ссылку на посе- , ление: Шулепникову, Васильева и Дашке­ вича; в ссылку на житье: П. Ф. Шебалину и Дировского. Оправданы были трое: Сте­ панов, Затворницкий, Завадовский. В конце ноября 1884 г. нас, всех сопроцессников, привезли в Москву в пересыль­ ную тюрьму, но на следующий день объ­ явили, что Питер требует 4 каторжан, и что мы будем отправлены туда „с е г о д н я ж е". После минутного прощания с женой и сы­ ном, родившимся в тюрьме, и с которыми мне не пришлось больше увидеться, так как оба они умерли в московской перес. тюрь­ ме, о чем я узнал только через 10 лет,— меня препроводили с товарищами по же­ лезной дороге с этапом в Петропавловскую крепость и поместили в холодную нижнюю камеру Трубецкого бастиона. Бритый, зако­ ванный в кандалы, в скверной арестантской одежде, лишенный подкандальников и рем­ ня, поддерживающего кандалы, я „проголо­ дал" на сквернейшей пище и „прохолодал" около месяца. В ночь на 24 декабря (стар, стиля) мне надели ручные кандалы и на тройке с 2 жандармами отправили в Шлис­ сельбург, куда я прибыл 24 декабря, до истории с Мышкиным. Жинзь и порядки Шлиссельбургской кре­ пости так известны интересующимся истори­ ческой литературой, что я не буду ничего го­ ворить о том, как я там жил,—жил как все,— скажу только, что прожил там 12 лет без месяца, голодал 30 дней в виде протеста за помещение меня в тюрьму, вместо рудни­ ков, назначенных мне по закону, чуть не умер от слабости, страдал психическим рас­ стройством, сидел и на карцерном положе­ нии и в строгой изоляции, наконец, в но­ ябре 1896 г. был вывезен опять в Трубецкой бастион, а оттуда в Сибирь в Якутскую область, в г. Вилюйск. Везли нас (меня и Суровцева) очень бы­ стро, не по этапу, а по железной дороге с отдельным конвоем до Красноярска, где тогда кончалась колея жел. дороги, а за­ тем на почтовых (три тройки под нас дво­ их с конвоем) до Иркутска, куда мы при­ были в конце декабря 1896 г. Из Иркутска меня, Яновича, Суровцева и Мартынова привезли в Якутск в половине февраля, а я и Мартынов прибыли в Вилюйск в конце февраля 1897 г. Несмотря на очень строгие „правила о политических ссыльных", действовавшие тогда, в Вилюйске жилось ссыльным сносно, благодаря хорошему отношению к нам ис­ правника Б. Ф. Качаровского. В то время в Вилюйске отбывал ссылку Махайский, Шедлих, Юделевский с женой, Хинчук с женой, Кассиуш с женой, Конст. Иванов, Н. Белецкий, Ромась Мих. Ив. Интелли­ генты могли заниматься уроками, рабочие— мастерством. Скоро я и Мартынов нашли работу: я стал давать уроки, а Мартынов столярничал и слесарничал. Конечно, при­ ходилось самому колоть дрова, топить печи и камельки, готовить себе пищу, словом,— вести довольно суровый образ жизни, зна­ чительно отличающийся от обычной жизни городского интеллигента, но все же голода и холода не приходилось терпеть. Жизнь была дешева, заработки, хотя и незначи­ тельные, находились, а когда мы устроили коммунальную столовую, то денежные рас­ ходы и трата сил значительно сократились. От молодых моих товарищей я узнал подробно о новых течениях революцион­ ной мысли и движения. С прибытием новой партии ссыльных (в 1889 г. Айзенштат с же­ ной, Розенблюм с женой, Мильман и др.) мы узнали о новых арестах, но и о новом расширении движения. И так с каждой новой партией, — а их было все больше и больше. Для меня становилось ясным, что после „Народ. Воли* революционное движение все ширилось и росло, пусть по другим дорогам, с другими идеологиями, но конечная цель всех новых течений та же, что и прежнего движения,—свержение самодержавия и передача власти народу— трудящимся. Это подбадривало, давало на­ дежды на будущее, влекло вырваться из ссылки и окунуться снова в борьбу, но..., с другой стороны, я чувствовал себя не в силах проделать все то, что нужно для успешного побега и нелегальной работы. Вот почему я и прожил „мирно" как в Вилюйске до 1902 г., так и в Якутске до 1906 г. В Якутске встретил я стариков-карийцев: Ионова, Гориновича, Бойченко-Филимоно­ ва, Лозянова, централиста Пекарского и др., с которыми, конечно, сердечно и крепко спаялся, составляя группу стариков-народ­ ников и народовольцев. Вокруг нас были представители всех различных позднейших направлений, попадавшие в более или менее продолжительную ссылку, а правительство