* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

461 В. И. Ф И Г Н Е Р . 462 и остальную беллетристику. Чтение, которое давала мне мать, состояло исключительно из повестей и романов; они действовали, конечно, главным образом на чувство. Кри­ тических и публицистических статей в жур­ налах я совсем не читала, и серьезные книги ко мне в руки не попадали. В институте всего лишь раз моя классная дама, Черноусова, дала мне один том Белинского— он не произвел на меня никакого впечат­ ления, то же самое случилось и с несколь­ кими статьями Добролюбова, случайно про­ читанными мною, а мне тогда было уже 15 лет. Реальная жизнь, вплоть до выхода из института, шла мимо меня, а так как встреч с людьми у меня не было, то вся дей­ ствительность доходила до моего сознания лишь пропущенной через художественную призму. Воспитательных влияний в инсти­ туте совершенно не было. О духовном раз­ витии нашем не заботился никто. В скуд­ ной духовной атмосфере тем большее зна­ чение имели некоторые произведения ли­ тературы. Так, роман „Один в поле не воин" с образами Сильвии и Лео произвел на меня глубокое впечатление и остался памятен на всю жизнь. Другой книгой, которой в 13 лет я увлеклась вместе со всем классом, было евангелие, некоторые принципы ко­ торого—как отдача себя всецело раз из­ бранной великой цели,—до сих пор сохра­ нили в моих глазах свою великую ценность. Да и все другие высшие моральные цен­ ности я получила из этой книги. Два года спустя поэма Некрасова „Саша", которая учила согласовать слово с делом и была дана преподавателем Порфирьевым нам для разбора, была третьим произведением, имевшим решающее влияние на мое ду­ ховное развитие. Хорошей стороной жизни в институте было чувство товарищества, которое обык­ новенно развивается в общежитиях моло­ дежи. Это чувство было хорошей подго­ товкой для моего будущего, как на свободе, так и в тюрьме. В 1869 г. я вышла из института и вер­ нулась домой в село Никифорово, куда мы переехали за год до моего поступления в институт, так как Христофоровка (в 7 в. от Никифорова) перешла во владение дяди и тёток. В Никифорове единственным ча­ стым посетителем нашим был дядя, П. X. Ку­ приянов, артиллерийский офицер в отставке, приехавший хозяйничать и выбранный по­ том в мировые судьи. Дядя и его жена были людьми передовыми; он был из тех, кого в то время называли „мыслящими реалистами"; прекрасно знал произведения Чернышев­ ского, Добролюбова, Писарева, Д, С. Милля, и в общественном смысле я несомненно многим была обязана его влиянию. Он по­ знакомил меня с учением утилитаризма, и я сразу усвоила теорию, что целью чело­ века должно быть наибольшее счастье наи­ большего числа людей. Дядя подсмеивался над золотыми безделушками и красивыми платьями, которые я носила, вычислял, сколько пудов ржи или овса навешано на меня в виде золота и тканей и старался привить мне любовь к естествознанию. Но если его ироническое отношение к нарядам незадевало меня, так как воспитание в институте при умной и доброй началь­ нице С. А. Мертваго было почти монаше­ ское, то относительно естественных наук пробудить во мне любознательность ему не удалось. Любовь к и з у ч е н и ю при­ роды пробудилась во мне лишь много лет спустя, когда я находилась в Шлиссель­ бурге, и кругом не стало людей. Вся обстановка предшествующих лет со­ всем не содействовала тому, чтобы из меня вышла светская барышня, и меня, живую и энергичную, скоро стала тяготить без­ действенная жизнь в деревне. Окружающая крестьянская беднота, хотя я видела ее, можно сказать, издалека, не могла остаться незамеченной. Контраст с моим собствен­ ным положением, в связи с приподнятым настроением после выхода из закрытого учебного заведения и частыми разговорами с дядей о земстве, всеобщем народном обра­ зовании, медицине и тому подобных вопро­ сах, в особенности же теория утилитаризма, наводили меня на мысль о служении обще­ ству, возбуждали желание быть полезной. И когда в одной журнальной статье я про­ чла, что Суслова в 1868 году кончила ме­ дицинский факультет в Цюрихе, я сразу решила сделаться врачом и ехать для этого в Швейцарию. Однако, осуществить этот план мне уда­ лось только через два года, уж после того, как в 1870 г. я вышла замуж за молодого обра­ зованного судебного следователя—А. В. Фи­ липпова. Случилось однажды, что, сидя в сосед­ ней комнате, я слышала допрос человека, повидимому солдата, выдававшего себя за непомнящего родства, и А. В. всячески ло­ вил его. Это произвело на меня такое впе­ чатление, показалось таким гнусным, что с этого дня я стала настаивать, чтобы А, В. оставил должность и отправился вместе со мной в Цюрих для поступления на меди­ цинский факультет. Продав все, что было возможно, мы исполнили это, и оба посту­ пили в Цюрихский университет; то же са­ мое сделала и сестра Лидия, поехавшая с нами. С приездом в Швейцарию началось то преобразование моих взглядов, которое определило дальнейшее направление моей жизни. До этого демократический республи­ канский строй Швейцарии и Америки ка­ зался мне политическим идеалом; так чи­ тала я у Диксона, так говорил и дядя: он