* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

405 IT* Up с А Л О В А . 406 хулаками... Все присутствовавшие растеря­ лись, кроме Якубовича, который стал между Лопатиным и Овчинниковым' - Так не было. М. П. Овчинников не только не спорил с Лопатиным, но мы даже голоса его не слыхали, он все время молчал. Все были спокойны, никто не ..растерялся", потому что ничего особенного не произошло. По уходе Овчинникова, Якубович, выразив в нескольких словах порицание Лопатину за его резкую выходку, продолжал переговоры. B. И. Сухомлин, еще живущий, наверно помнит это собрание. Дальше в статье Ку­ балова („Каторга и ссылка", № 5/12, стр. 103) говорится: „С этих пор, несмотря на при­ глашения, посылаемые Лопатиным, М. П. перестал ходить на заседания Центральн. Исполнит. Комиссии, которая должна была заменить в России Исп. Комитет". Ничего не понимаю!.. Если это про наши собрания говорится, то М. П. никогда и раньше на них не бывавший, не мог переставать ходить. Соглашение с „Молодой Народной Волей" состоялось скоро. „Прокламация, извещавтая о разделении партии „Нар. Воли" на две самостоятельных организации и излагавшая программу „Молодой Воли" (ст, Кубалова, „Каторга и ссылка", № 5/12, стр. 104) не была выпущена из типографии. Вместо этой прокламации Якубович, уехавший в Дерпт, взялся печатать № 10 „Народной Воли", куда вошли следующие статьи: пере­ довая „В мире мерзости и запустения"—Ти­ хомирова, ст. Лопатина—„Ошибки револю­ ционера и преступления предателя", статья Н. К. Михайловского по поводу закрытия .Отеч. Записок". Приезжавшие в то время с юга Бах и С. Ан. Иванов, после перего­ воров, прошедших не без трений, согласи­ лись соединиться с нами. № 10 „Народной Воли" печатался не только в Дерпте, но и в Ростове под наблюдением Баха и C. Иванова. Скоро все разъехались, кроме меня, остав­ шейся на лето в Петербурге. Сухомлин, уехавший в Одессу, должен был побывать кое-где. Лопатин, с целью узнать настроение и привести в известность остатки народо­ вольчества, отправился в объезд по провин­ ции. Устроилась я хорошо. Глухое место близ Песков—угол Преображенской и Бассейной ул.—проходной двор, комната с отдельным х» дом, добродушная старушка хозяйка, с ко­ торой у меня завязывается дружба; живем -с ней „как рыба с водой", по ее выражению. Каждое утро А. Пав. Саввина, идя на служ­ бу, забегает узнать о моем здоровье. Ей сказано, что если я не ночевала дома, зна­ чит арестована. Нахожу старых друзей, за­ вожу новые знакомства, поддерживаю связь с отсутствующими товарищами. Лето про­ ходит благополучно. В начале октября, на 3 день по приезде 1 Лопатина, мы с треском проваливаемся. А. П. Саввина, зайдя утром ко мне и уз­ нав, что я не ночевала дома, бежит к Ло­ патину, попадает в засаду. Моя квартира, как потом узнала, была открыта только на 3-й день после ареста по заявлению хозяйки о моем исчезновении. При обыске в моей квартире был найден только небольшой сверток, заключавший в себе зашифрован­ ную адресную книжку и несколько писем, полученных в отсутствии Лопатина; по его просьбе я сохраняла их до его возвращения. Этот сверточек, хранившийся обыкновенно в надежном месте и взятый к себе по при­ езде Лопатина, не давал мне покоя в тюрьме: не могла я простить себе этой оплошности. Письма эти были по содержанию вполне невинны, но почерки могли служить ули­ кой авторам. Ведь, переписав эти письма, я могла подлинники уничтожить. О тюрем­ ных переживаниях мною уже писалось. Мои тяжелые переживания были исключи­ тельно связаны с нашим скандальным провалом. На воле, думая о тюрьме, кото­ рой мне рано или поздно не миновать, я твердо решила отказаться от показаний. Мне пришлось изменить свое решение: я давала показания, чтобы сколько - нибудь выгородить многочисленных арестованных по нашему делу, часто совсем невинных. Тревожное состояние во все время за­ ключения в крепости не покидало меня,— я всегда находилась в ожидании допросов, на которых чувствовала себя, как живая рыба на раскаленной сковороде. Первое время заключения, погруженная в свои ду­ мы, я совсем не замечала сурового ре­ жима крепости. Меня не истязали, не били, не оскорбляли словами, как было с заклю­ ченными позже, после 905 года. Сидела я изолированно (камера № 55), соседняя ка­ мера всегда пустовала, с другой стороны— кладовая. На допросы вызывали редко. По­ немножку втянулась в чтение, хотя чита­ лось не так, как хотелось бы. Позднее тюремный режим давал себя чувствовать, но, вступая сознательно на революционный путь, я и не предполагала, что путь этот будет усеян розами. После U/2 годов заключения в крепости, когда закончилось следствие по нашему де­ лу, меня перевели в Дом предварительного заключения, где я оставалась до суда. Как только, по уходе надзирательницы, я оста­ лась в камере одна, ко мне застучали с обе­ их сторон. Как потом оказалось, соседками моими были А. П. Саввина и М. Н. Емелья­ нова, близкие знакомые. Перестукивания я не знала, да и самые звуки для меня были невыносимы. Улегшись на койку, я закрыла голову подушкой и впредь так делала, когда они ко мне приставали. От прогулок я отказа­ лась. Некоторые надзирательницы, долго там служившие, привыкшие к политическим за-