* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

185 С. Ф. КОВАЛНК. 186 де — названия не помню—издававшемся в Петербурге. В Якутске я в это время встретил просвещенного администраторагубернатора, порядочного человека, люби­ мого и местными ссыльными. Лично про­ тив него я ничего не имею сказать, но он заставил меня оглянуться на других „просвещенных администраторов", кото­ рые, по моему мнению, ломая жизнь по своим начальственным соображениям, при­ чиняли даже более вреда, чем добродуш­ ные взяточники. Из Олекминска я вернулся с семьей в Иркутск, где продолжал обрабатывать свой труд о якутах. Дело в Географическом Обществе по вопросу о Сибиряковской экспедиции подвигалось туго по недостатку средств и, между прочим, я в свободное время занялся энтографией сибирских ино­ родцев. Я успел даже прочесть в Географи­ ческом Обществе один доклад,где доказывал, что тюркские народности (туреико-татар­ ского происхождения) достигают в культуре больших успехов, чем монгольские народы, и дольше последних сохраняют свою жи­ вучесть. Монгольские племена чаще сли­ ваются с тюркскими и усваивают их язык, чем тюркские с монгольскими. В 1898 г. начальство отпустило меня в,,ЕвропеЙскую Россию, но воспретило мне проживать в столичных и университетских городах. Я избрал г. Минск, и на первое время поселился в Блони Игуменского уезда у Бонч-Осмоловских, куда пригла­ сила меня старая моя знакомая и сопроцессница, Варвара Ивановна Ваховская, по мужу Бонч-Осмоловская. Я несколько ме­ сяцев прожил у нее, заканчивая свой труд по сибирской экспедиции, а потом стал искать службы. Брат моей давнишней при­ ятельницы Брешко-Брешковской — так. наз. „бабушки революции", представил меня управляющему акцизными сборами, кото­ рый принял меня очень любезно и, повидимому, главным образом из-за моей револю­ ционной деятельности. Он предложил мне должность главного счетовода при открыв­ шейся недавно водочной монополии. Дол­ жность эта соответствовала бухгалтерской, но не считалась государственной службой. Оклад первоначально был, кажется, 2000 р. в год. До тех пор я не знал двойной бух­ галтерии и поэтому месяц или два усердно занялся ею, так что мог быть руководите­ лем всех уездных отделений монополии и даже составил особую инструкцию по счето­ водству. Первым делом я повел борьбу про­ тив чрезмерной длительности счетоводных занятий, растянувшихся почти на 12 часов каждый день. Я ввел у себя 6-часовой рабочий день, согласившись с подчиненны­ ми мне счетоводами, что они в случае не­ успеха будут, когда нужно, приходить за­ ниматься и вечером, но этого почти не понадобилось. Производительность нашего труда по меньшей мере удвоилась. В Минске я встретил 1905 год. Револю­ ционное движение здесь было наиболее сильно в железнодорожном мире. Мы часто собирались и обсуждали положение дел после манифеста 17-го октября. В день ма­ нифестации, около Виленского вокзала, я, запоздав несколько на службе, направился было туда, но на главной улице встретил массу бежавших и до того перепуганных людей, что мне едва удалось узнать, что причиной бегства был так наз. курловский расстрел. В те времена, т.-е. в девятисотых годах, в Минске было два публичных места, кото­ рые посещала передовая молодежь. Одно— это частная квартира полковника Черепа­ нова, который сам сочувствовал револю­ ционному течению, другое—Общество изящ­ ных искусств, которое скоро подпало, под подозрение жандармов. Они, впрочем, инте­ ресовались и квартирой Черепанова. В1910г. я с семьей побывал на всемирной выставке и в Париже, где жила сестра моя, эмигрантка, Мария Ковалик. Там я встречался с эми­ грантами, бывал на их собраниях. Приехав в Минск, я задумал устроиться в деревне; после сибирского простора мне показался город душным, и я купил, конечно в долг, небольшой хутор в 5-ти верстах от Минска и ездил ежедневно на службу, при чем во­ зил с собою и дочь мою, учившуюся в ги­ мназии. Должно быть в 1910 г. упразднена была должность главного счетовода и вза­ мен ее установлена должность бухгалтера с правами коронной службы. Так как я этих прав не мог иметь, то мне предстояло увольнение, но начальство сумело найти выход. Из Петербурга ему разъяснили, что оно по закону имеет исключительное право принимать на государственную службу лиц, не имеющих вообще доступа к ней, т.-е.. очевидно, иностранцев и лиц податного со­ стояния, и оно оставило меня бухгалтером без права получать чины и пенсию. Таким образом оказалось, что лишенный всех прав состояния имеет чуть ли не преимущества перед лицами податного состояния. Через несколько лет, кажется во время войны, мне взамен бухгалтерской дали должность помощника надзирателя акцизных сборов, которая мне не нравилась, но к моему удо­ вольствию довольно скоро разрешили мне прикомандироваться к Земскому Союзу, имевшему тогда большое значение, с со­ хранением прав акцизной службы. В Зем­ ский Союз шли тогда либералы, радикалы и даже революционеры. Таким образом, я там встретился с Михайловым-Фрунзе,—и мы вместе заседали в разных комиссиях. Фрунзе до конца своего пребывания в Мин­ ске не открывал своей настоящей фамилии и уже во время или вскоре после Февраль-