* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

139 АВТОБИОГРАФИИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ 70—80 гг. 140 кой. Она очень близко стояла к нашей организации, и у нее всегда можно было узнать о положении дел в Одессе, где и когда кого можно увидеть. Но у Крицкой я чуть не попал в руки полиции. У нее производился обыск, и мне удалось уйти оттуда только благодаря ротозейству по­ лицейского, поставленного у наружной двери, наверху лестницы. Увидевши поли­ цию, я разыграл роль доброго соседа, при­ шедшего позаботиться о детях: взял на руки маленькую дочку Крицкой, игравшую внизу лестницы, сказал: „пойдем, тебе здесь не место", и понес ее на улицу (квартира помещалась во дворе). Выйдя за ворота, я спустил ее на землю и поста­ рался поскорее убраться. Сделав несколько петель по городу, я убедился, что за мною слежки нет, и благополучно добрался домой. Случай у Крицкой заставил меня сильно призадуматься. Обыск у Крицкой означал также и обыск у Сведенцова. Между их квартирами было постоянное общение: Сведенцов обедал у Крицкой, ужинал и т. д. Очевидно, в Одессе успокоение еще не на­ стало; погром продолжался или, после не­ которого перерыва, начинался снова. За собой я тоже начал замечать слежку. Я пере­ стал ночевать дома. Приходил домой, только предварительно убедившись, что по бли­ зости нет шпиков. 30 сентября я вернулся домой довольно поздно. Улица была пустынна и мертва. Ни одной человеческой фигуры, ни одного притаившегося шпика не видно было. Я во­ шел в ворота, поднялся к себе наверх и лег спать. Но едва я задул свечу, по лестнице послышались шаги, и ко мне в дверь постучали. Я подошел к двери в одном белье: „Кто там?"—„Откройте, это до вас" Голос был знакомый. Это говорил Евграф, служивший у нас в доме. Я открыл. На меня сейчас же бросилось несколько жандармов, ощупали меня с ног до головы, и только убедившись, что у меня под бельем нет оружия, дали мне одеться. Обыск продолжался бесконечно долго. В моих двух комнатах все перерыли и ни­ чего, кроме банки из-под динамита, не на­ шли. Если бы жандармы были вниматель­ нее, они, вероятно, могли бы заметить на банке следы динамита: я банки не вымыл после того, как высыпал из нее динамит. Но они банкой не заинтересовались. По­ кончивши со мною, они направились было к отцу и хотели порыться у него. Отец запротестовал, и жандармский офицер до­ вольно легко сдался и увел своих шпиков и жандармов. Наконец, все было кончено. Составили протокол, меня посадили на из­ возчика и с двумя жандармами отправили в „казарму № 5". „Казарма № 5" была довольно большим трехэтажным зданием. В первом этаже по­ мещались солдаты, в третьем — тоже сол­ даты, а средний этаж был отведен для под­ следственных политических. Он весь со­ стоял из одного длинного коридора, по обе стороны которого помещались камеры. Первая камера, ближайшая ко входной две­ ри, была переделана в кабинет следова­ теля, который здесь же допрашивал за­ ключенных. Следователем незадолго до моего ареста был назначен знаменитый генерал Стрель­ ников. Известность свою он приобрел в Киеве, где, в качестве военного проку­ рора, прославился на всю Россию своими свирепыми, кровожадными речами на поли­ тических процессах. Теперь его назначили следователем по политическим делам для всего юга России, так как на юге крамола очень усилилась, и нужно было ее основа­ тельно искоренить. На первом же допросе, на утро после моего ареста, Стрельников устроил мне очную ставку с Петром Клименко (член ра­ бочей группы) и еще с тремя рабочими. Клименко первый заявил, что он признает во мне человека, известного ему под име­ нем Степана. Остальные подтвердили. Это было для меня совершенно неожиданно. Клименко был старый революционер ви­ давший на своем веку виды, и никто ни­ когда не допустил бы мысли, что он может стать предателем. Между тем это было так. В течение ближайших недель для меня вполне выяснилось положение дел отчасти из допросов Стрельникова, отчасти из сношений с моими соседями, товарищами по тюрьме. Главным осведомителем Стрельникова был П. Клименко. Стрельников сумел так запугать его, что он стал выдавать всех и все. От него Стрельников узнал, что ра­ бочую группу организовал Тригони, что он ввел меня в нее под именем Степана и т. д., и т. д. Когда это все для меня уяснилось, я не стал отрицать, что я Сте­ пан, признал, что вел пропаганду. На этом собственно и можно бы прекратить след­ ствие о моем участии в рабочей группе, так как все было вполне выяснено и уста­ новлено. Но Стрельников все топтался на месте, устраивал мне бесконечные очные ставки с разными людьми, которых я или совсем не знал, или с трудом узнавал. Это были все рабочие, набранные по раз­ ным предместьям, которые где-то, когда-то меня видели во время моего „хождения в народ". Никто из них ничего существен­ ного обо мне сказать не мог, но все они подтверждали, что я Степан, Это было един­ ственное, что они могли сказать, и, хотя это никакого значения для следствия не имело, после того как я сам признал, что вел про­ паганду, Стрельников все продолжал вести следствие в том же направлении.