* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

97 В. К. ДЕВОГОРНЙ-МОКРИЕВПЧ. 98 К 1876 г. кружок наш—по два—по три человека, расселился уже весь по селам и, можно сказать, с первых же шагов поста­ вил себя в ложное положение по отноше­ нию к крестьянам. Стоя на почве заговора и строгой конспирации, мы принуждены были беречься. Вооруженные револьверами н кинжалами, с целыми ворохами патронов, подложных паспортов, печатей и других заговорщических предметов, мы должны -были остерегаться чужого глаза. Наши двери всегда были на крючке, чтобы не мог захватить нас врасплох сосед крестья­ нин и застать на столе разложенные „бун­ товские" принадлежности. Готовясь к мя­ тежному выступлению, конечно, нам надо было учиться владеть оружием, и мы учи­ лись этому. В результате получилось весьма печальное явление: мы, „народники", научи­ лись прекрасно стрелять, но боялись и из­ бегали посещений крестьянина и вместо того, чтобы радоваться, хмурились и ежи­ лись, когда он входил в нашу избу. Со­ стоять в роли какого-то актера, тщательно скрывающего свою жизнь и говорящего совсем не то, что было на душе, изо дня в день притворяться и лгать—все это было тягостно до последней степени. А между тем—таково было в общем положение „бун­ таря", конспиратора—в народе. Несравнимо нормальнее и лучше были условия пропа­ гандиста, не ставивишего себе ближайшей задачей революционного выступления. Но психология нашего (а может быть и вся­ кого) революционного движения была та­ кова, что оно росло, обострялось и без­ остановочно шло к своей кульминационной точке. Начавшись с чистой пропаганды, оно перешло к бунтарству и окончилось тер­ рором... Между тем около того времени, как мы расселились по селам Киевской губ., уже происходили волнения—без нашего уча­ стия—в нескольких волостях Чигиринского уезда, среди бывших государственных кре­ стьян. Поводом к волнениям послужило требование большинства крестьян душевого передела земли, чему воспротивились более зажиточные из них,— „актовики", как их называли. Борьба, поднятая „актовиками" против настаивавших на переделе „душевиков", была поддержана властями. Среди „душевиков" нашелся энергичный, грамот­ ный крестьянин Фома Прядко, отправив­ шийся по этому делу ходоком в Петербург. Там, конечно, он был арестован и препро­ вожден этапным порядком на место жи­ тельства, С этого времени стала ходить легенда среди крестьян, будто Прядко видел царя, и царь обещал свою помощь „душевикам". Волнения усилились. Прядко был пойман и посажен в Киевский тюремный замок; арестованы были еще несколько дру­ гих второстепенных главарей, которых при­ везли тоже в Киев, но держали их при киевских полицейских участках. С этимито, т. ск., полуарестованными чигиринцами (они только ночевали в участке, но днем ходили свободно по городу и работали) удалось нам с Стефановичем познакомиться, и, таким образом, завязались сношения с бунтовавшими селами. Впрочем, я скоро устранился, и дальнейшие сношения велись Стефановичем без меня. Я же с Дробязгиным направился в другую местность. Нам переданы были связи с крестьянами одного украинофила-на родника, служившего учи­ телем в селении возле местечка Богуслава, Каневского уезда. Покидая место, учитель дал рекоменда­ ции и адреса своих приятелей крестьян, и мы с Дробязгиным весною 1876 г. отпра­ вились в Богуславскую местность. Встре­ чены мы были там, как говорится, с рас­ простертыми объятиями. Видимо, учителя мужики любили. Отношения с рекомендо­ ванными крестьянами у нас установились самые дружеские. Селение принадлежало уделам, и царь являлся в этой местности помещиком. Уже это одно обстоятельство создавало благоприятные условия для про­ пагандиста, и влияние украинца-народника оставило здесь глубокие следы. Мы про­ вели несколько дней, ведя вполне откро­ венные собеседования с нашими новыми приятелями. Уезжая, мы обещали приехать через месяц, а за это время поручили им переговорить с единомышленниками из со­ седних сел, чтобы собраться потом всем и потолковать об общем деле. При этом, ко­ нечно, советовали быть крайне осторож­ ными в выборе лиц и ограничиться неболь­ шим числом, чтобы наше собрание не обра­ тило внимания тех, кому не следовало этого знать. Прошел месяц, и мы опять приехали и опять провели несколько дней в переговорах и проектах на будущее время. Устроена была, наконец, и тайная сходка— человек около двадцати крестьян, в которой приняло участие несколько человек из окрестных сел. Мы поставили вопрос ребром, настаивая на том, что надо готовиться к восстанию, т. к., по нашему мнению, только путем восстания крестьяне могут завладеть землею, иначе „паны" ее не отдадут. При­ сутствовавшие соглашались. Однако, помню, между другими—один спокойно заметил:— „Прийдут москали и побьют". Мы на это возразили, что с голыми руками, само со­ бой разумеется, мы не пойдем воевать, что сначала похлопочем добыть как можно больше оружия и пр. в таком духе. Трудно сказать, успели ли мы тогда убедить всех присутствовавших в необходимости восста­ ния; но нам с Дробязгиным тогда казалось, что настроение крестьян было крайне воз­ бужденное, и мы уехали оттуда с самыми радужными надеждами.