* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

101 сологубъ е. к. 102 м!ями, а вместе съ етимъ быстро ис- реальнаго бьггия, „нумены"; принцес­ чезъ къ нему и интерееъ публики. Не­ са Ортруда, прив.-доц. Триродовъ, „тисмотря на возобновлеше своей дея­ xie мальчики", Передоновъ. Въ ромательности почти во всехъ родахъ по- нахъ С. происходять самыя невероят­ эзш (стихотвор., драмы, водевили, эт- ный собьтя, неубедительныя, мело­ нографич. й путевые очерки), ему уже драматически, случайный,—и разскане удалось вернуть къ себе располо- зываются они самымъ напыщеннымъ жеше читателей, а обличительная рнторическимъ стилемъ. Едннотвенный, драма „Чиновникъ", идеальный герой пожалуй, удавшийся С. символъ, более которой говорить напыщеннымъ язы- или менее насыщенный психологикомъ самыя банальный фразы, под­ ческимъ содержашемъ—Недотыхомки верглась резкой критике и оконча­ въ „Мелкомъ б е с е " Этотъ романе— тельно выяснила публике, что въ про* высшая ступень С. творчества, даль­ изведетяхъ С , подъ внешней наблю­ ше которой ему не удалось пойти, дательностью и вычурно-блестящей и вообще одно нзъ крупнейшихъ формой, скрывалось очень поверхност­ произведен^ въ литературе русскаго ное содержайе. „символизма", й Недотыкомка, и ге­ Сологубъ Эедоръ (псевдон. Федора рой романа Передоновъ, типъ патоло­ Кузьмича Тетерникова, род. въ 1863 г.), гический, страдающий манией преследосовремен. поэтъ и беллетр. (см. X I , 705), вашя,—дають читателю некое смутное одинъ изъ виднейшихъ представителей представлеше о мелочности, томитель­ русскаго „символизма" С. въ од- ной и докучливой скуке, тупой, пошлой номъ изъ своихъ романовъ („Навьи ча­ и склизкой обывательщине провияры") определяетъ характеръ своего щальной до*революц. Россш (ром. вытворчества след. формулой: „Беруку- шелъ въ 1905 г.). Но и „Передоновсокъ жизни, грубой и бедной, и творю щина" и „Передоновъ" вошли въ терми* изъ него сладостную легенду, ибо я нолопю общественныхъ явлений не какъ иоэтъ. Косней во мгле, тусклая, бы­ художественные образы, за которыми товая, или бушуй яростнымъ пожаромъ, стоить насыщенное художеств, содер­ надъ тобой, жизнь, я, поэтъ—-воздвигну жаще (какъ, напр., „обломовщина", „ка­ творимую мною легенду объ очарова- рамазовщина"), а какъ наиболее р е з ­ тельномъ и прекрасномъ". Но »та, кое выражение известныхъ понятш, достаточно опошленная самимъ С. и отвлеченвыхъ идей, именно какъ „ра-его последователями, „сладостная ле­ бочШ" психо-патолог. термине. Если генда" не есть результатъ того твор- въ иныхъ пронзведевияхъ С. и встре­ чеекаго преображетя предметнаго Mipa чаются бытовыя детали „жизни грубой в ъ идеальный, замкнутый въ себе Mipb и бедной", то оне—лишь внешние аксес­ образовъ-символовъ, который вообще суары, декоративный фонъ для par характеризуетъ процеесъ всякаго по- зыгрываемой и далекой отъ действи­ длиннаго творчества; и реалист, искус­ тельности комедии мертвых марюнество не есть сама жизнь, а только токъ. Таковъ и последи, романъ его творческое nono6ie и „высветление" ея, „Заклинательница змей" (1922 г.), въ но подобие, которое обладаеть всеми которомъ фигурируютъ и „фабрика гдечертами жизненнаго правдоподобия. то на Волге*, и фабрикантъ, эксплуати­ „Легенда" т, н. „символистовъ" нн въ рующий работницъ, и фабричн. pa6o4ie, какой м е р е не воздвигается на почве и разговоры о К. Марксе ж Зомбарте, реальнаго быта, она остается въ обла­ вплоть до злободневныхъ словечек* сти вольныхь измышленш, безеильно- профессии, и сощал. движeaiя, но вея наивной и тусклой романтики. Символы суть вовсе не въ этомъ новом револ. С.—совершенно отвлеченные н не­ быте, который нисколько не инте­ правдоподобные, галлерея ихъ—-блед­ ресуете автора, а въ „символахъ"— ный схемы, знаки, беэсильные вызвать „граде Китеже", „мечтатеяьныхъ женпередъ читателемъ живые творчеств щинахъ", потустороннемъ мире; ге­ -образы (какъ вто бываетъ съ подлин­ роиня, фабричная Вера—та же старая ными художеств, символами), безплот- наша знакомая, только переодетая въ ные призраки, бродящде за порогомъ приличествуюшдй злободневности ко4*