* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

К (297–397) К судеб русского и украинского народов: «Мы желаем идти с великорусским народом одною дорогою, как шли до сих пор, наши радости и горести пусть будут общие; взаимно будем идти к успехам внутренней жизни, взаимно охранять наше единство народное от внешних враждебных сил». В 1847 г. в Киеве были изданы извлечения из его лекций, прочитанных в Киевском университете во второй половине 1846 г. Книга получила название «Славянская мифология». «К изданию такой книги Н. И. Костомарова побудили соображения как научного, так и общественно-политического характера… «Славянская мифология» должна была обосновать стремления кирилло-мефодиевцев к объединению славянства не только в единое политическое тело (на федеративных началах), а и в единую духовную целостность, потому что, как стремился доказать автор, славяне были духовно объединены уже в далеком доисторическом прошлом». Основной идеей созданного по инициативе Н. И. Костомарова Кирилло-Мефодиевского общества было создание вольной федерации славянских народов, а непосредственной практической целью — освобождение крестьянства от крепостничества. В одном из пунктов «Устава и правил» указывалось: «Общество будет стараться заранее об искоренении рабства и всякого унижения низших классов, равным образом и о повсеместном распространении грамотности». Устав призывал русских и поляков уничтожить в своих сердцах ненависть друг к другу, сделать целью своей жизни «славянский союз, всеобщее равенство, братство, мир и любовь». Позже Н. И. Костомаров писал, что общество стремилось к тому, чтобы «каждая народность сохраняла свои особенности при всеобщей личной и общественной свободе», что члены его были проникнуты «омерзением к крепостному праву, к религиозным и национальным ненавистям», «соболезнованием о невежестве народа», ставили вопросы о его образовании. Эта работа Костомарова, подобно его первой диссертации, была изъята из обихода и частично уничтожена. В основе исторических концепций Костомарова лежала идея народа, его общественного бытия. Он был убежден, что нельзя ограничиваться царями, князьями и т. д., как это делала официальная историография. Наука должна заниматься и представителями народа, которые появляются в жизни не всегда в «обаятельных образах». Костомаров писал: «Мы вовсе не стыдимся ни Павлюков, ни Наливаек, ни Кармелюков, ни Тараненок; напротив, если эти люди явились в дикой, варварской форме — все-таки то были люди, проявившие собою (хотя неудачно) выражение того, что было затаено в народном сердце — нет, мы не стыдимся безусловно этих людей». В своей первой диссертации «О причинах и характере унии в Западной России» он подверг рез368 кой критике православное духовенство, показав на богатом фактическом материале его безнравственность; отмечал властолюбие и жадность патриархов, не отличавшихся в этом отношении от пап; сочувственно высказывался о восстании казаков и крестьян; писал о пользе, которую принесла украинскому просвещению необходимость борьбы с унией. В работе «Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Новгород — Псков — Вятка» он проводил мысль о том, что народоправство и любовь к свободе были у истоков русской культуры, доказывая это анализом исторических фактов. В другом сочинении «Смутное время Московского государства» дал характеристику русского самодержавия, показал роль и место земских соборов в развитии российской государственности, высказал мысль о причинах Смуты, об отношениях власти и общества, показал социальные аспекты. Во вступительной части своего лекционного курса истории России он подчеркивал мысль о том, что «народная духовная жизнь» есть «основа и объяснение всякого политического события, поверка и суд всякого учреждения и закона». В работе об Иване Грозном Костомаров дал принципиальную оценку периоду, когда вслед за крупными внутри- и внешнеполитическими успехами Российского государства произошло колоссальное усиление самодержавной тирании, начавшей беспрецедентное по масштабам кровавое наступление против собственного народа. Автор призывал отличать «великое от крупного. Победы, кровопролития, разорения, унижения соседних государств для возвышения своего — явления крупные, громкие, но сами по себе не великие. Сочувственное название великого должно давать только тому, что способствует благосостоянию человеческого рода, его умственному развитию и нравственному достоинству». Историк осуждал попытки приписывать все заслуги в монархических государствах их правителям: «…нет ничего ошибочнее и поверхностнее взгляда тех историков, которые, не вдаваясь в исходы явлений, без дальних рассуждений, готовы приписывать все, совершенное в монархическом государстве, сидевшим тогда на престоле государям, довольствуясь, как будто, только тем, что их именем производились все дела». Рассуждая по поводу того, почему же мужественные полководцы, талантливые дипломаты, бесстрашные первопроходцы духа не пресекли злодеяния, но, за немногими исключениями, покорно подставляли под топор свои шеи, отдавали на растерзание близких, всю «святорусскую землю», Костомаров отмечал, что все они были, прежде всего, слуги, плоть от плоти политической системы, которая раздавила их, «а не граждане». Как части