* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

энциКлопедичеСКий Словарь биографий что, прибегая к фикции как к приему мышления, они отнюдь не ставили под сомнение реальности существования юридических субъектов. Характеризуя обязательственное право римлян как максимально приспособленное к требованиям гражданского оборота, признавая широкую свободу договора в Риме, М. П. Бобин считал важным подчеркнуть, что это начало свободы разумно сочеталось с рядом вполне определенных ограничений, что иначе и не могло быть, поскольку римское право в своем развитии никогда не отрывалось от конкретных требований жизни и не было проводником безусловно отвлеченных начал. В числе таковых ограничений законодательно установленная (Эдильским эдиктом) обязанность продавца указывать покупателю на пороки продаваемой вещи. В строгие законодательные рамки ставился промысел банкиров. Римское право с давних пор знало ограничение процентов. Признавались недействительными договоры о безнравственном. Касаясь римского наследственного права, М. П. Бобин высказывает критическое отношение к его пониманию как «юридического бессмертия»: «…не личность и ее воля являются объектом наследования, а только то, что эта личность создала» (с. 14). Правоспособность наследодателя не оказывает влияния на правомочия наследника. Законы XII таблиц не знали абсолютной свободы завещания. Отец семейства никогда не был безусловно свободен в распоряжении своим имуществом. Завещание могло иметь место только при отсутствии законных наследников. Римское законодательство в своем развитии, подчеркивал ученый, все более ограничивало индивидуума в сфере наследования, «врезалось массой своих постановлений в свободу завещания» (там же). Заканчивая рассмотрение существа римского индивидуализма, М. П. Бобин указывал на опасность подхода к оценке юридических начал исключительно с отвлеченных точек зрения: «Жизнь не знает действия одного принципа. И юристу следует, выяснив начала, проникающие юридическую жизнь, находить ту, часто колеблющуюся равнодействующую, которая наиболее способна устранить страдания, проистекающие от неудовлетворительности правовых учреждений. Римское право в этом отношении дает хорошие примеры и к его изучению следует приступать без предвзятых идей. Мы увидим в нем самое главное качество здоровой юриспруденции — близость к жизни» (с. 16). Индивидуализм как теория, заключал ученый, не против общения: «Индивидуализм требует только, чтобы не было общений подневольных. И в этом отношении он будет всегда идеалом гражданского права. Как начало нравственное он не есть эгоизм» (там же). Этот здоровый индивидуализм, подчеркивал М. П. Бобин, весьма значим и в плане влияния на ход истории: «Римское право, как известно, оказа- лось наиболее прогрессивным средством при разложении остатков средневекового строя с его полным подавлением личности» (там же). Эта небольшая работа имела и продолжает сохранять значение определенного вклада в изучение римского права. Ее основная ценность в отстаивании как научно и жизненно оправданных исходных точек правовых воззрений римских юристов. С. А. Егоров б бобриЩев-пуШКин александр Михайлович (1851–1903) — судебный деятель, исследователь проблем правовой науки, писатель. Окончив Училище правоведения, служил по судебному ведомству. С 1896 по 1900 г. был председателем Санкт-Петербургского окружного суда, затем членом консультации при Министерстве юстиции и товарищем обер-прокурора уголовного кассационного департамента Сената. Уделял много сил осуществлению судебной реформы. Не ограничиваясь практической деятельностью, публиковал статьи по юридическим вопросам. Был членом редакции «Всемирного вестника», где в 1903 г. опубликовал статьи: «Памяти Некрасова» и «Страдание и мечта» — разбор рассказа В. Г. Короленко «Не страшное». Там же уже посмертно (в конце 1903 г.) был опубликован его очерк «Гигиена идеалиста-деятеля». Основные труды: «Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных» (1896); «Суд и раскольники-сектанты» (1901). В своей фундаментальный работе «Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных» (сопровожденной атласом таблиц и диаграмм) А. М. Бобрищев-Пушкин изложил результаты многолетнего исследования деятельности суда присяжных. Он ставил своей целью «воссоздать по возможности общую картину действующего у нас суда присяжных с 1873 по 1890 г.» и внести вклад в дискуссию не на основе «голословных и общих ссылок на свой и чужой опыт», а на базе изучения и обобщения фактического материала. Специального внимания заслуживает методология исследования. Автор, в отличие от многих других ученых, не ограничился лишь данными имеющейся в его распоряжении официальной статистики. «Существует целый ряд причин, — писал он, — по которым одно комбинирование статистических данных... представляется недостаточным для целей моего исследования». Самым эффективным методом исследования института присяжных заседателей является, по его мнению, «метод обстоятельного и всестороннего изучения отдельных случаев». В рамках такой методологии исследования им было прослушано (после предварительного изучения письменного производства) и записано более семисот судебных процессов. Сочетая изучение статистических данных, судебных актов и личные наблюдения, А. М. Бобри79