
* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
477 Кантъ. теории Канта, иичто но можетъ проникать въ человека. Духь BoikiiI не живегь въ человеке; Cuuy Бож'по не за чемъ было воплощаться, такъ какъ никакое воилоще-uie не соедпннтъ Его съ людьми. Человекъ абсолютно разобщенъ съ Богомъ п дей-ствуегь только отъ себя н чрезъ себя. Та-ковъ теологически принцппъ Канта. Ирин-ципъ духовной непроницаемости, усвоенный Кантомъ отъ его века и развитый имъ до крайняхъ логнческнхъ выиодовъ, породилъ его гносеологичешя, этически и релипоз-ныя заблуждешя. Каитъ остановился на представлеши въ сущности очень вульгариомъ и некрнтн-ческомъ, что территория позиашя для нашего духа ограничивается геометрическою поверхности нашего гЬла. Позволительно думать, что если бы велиш кёнштбергсшй мыслитель жилъ въ наше время, онъ иначе бы отнесся къ поставленному имъ во главу здашя принципу. Тогда иъ физикЬ, какъ несомненная истина, господствовала Teopifl непроницаемости. Теперь она колеблется съ каждымъ днемъ более н более. Открываются лучи всепроникаюгацо и какъ бы оказывается, что все можетъ проникать всюду. Во время Канта только смеялись надъ мыслш о дЬйствш духа на разстоянш. Теперь тат дейсшя тщательно изучаются. Но никакая сила не можетъ действовать тамъ, где ея нетъ; всякое действ|’е пред-нолагаетъ собою взаимопроннцаемость. Въ сфере нравственной люди это чувствовали и инстинктивно понимали всегда. „Да бу-дутъ все едино“—вотъ идеалъ человече-скаго общества. „Едино“ не въ смысле внешней гармоши, виЬшняго распорядка, а въ смысле внутренняя едииешя, думв-наго СЛ1ЯН1Я, при которомъ каждый бы чувствовалъ чувства своего блнжняго. При такомъ единён1и каждый бы и давалъ своему ближнему отъ свонхъ духовныхъ богатствъ н получалъ бы отъ него, чего не нмелъ самъ. Терминолопн языка показы ваетъ, что именно такъ люди всегда понимали идеалъ корали. 4?? значить сострадать несчастному или больному? По точному значешю слова, значить взять на себя часть его страданш. Но какъ же можно взять на себя страдашя сироты, лишившагося отца, или человека, лея{ащаго въ тяжкой болезни? Очевидно, ихъ можно взять только духовно, и однако несомненно, что искреннее сострадаше всегда приносило и ирпноептъ облегчешс страдающему. Благополучие совершенное—блаженство состоитъ въ удовлетворен^ любви, въ обладашп или общешп съ тЬмъ, что любишь. Чемъ выше обьекть любви п чЬмь теснее едннеше сь любпмымъ, темъ, выше блаженство. Высочайшей объектъ любви есть Богъ. ТЬснейшее едннеше съ Богомъ н съ теми, кто близокъ къ Богу, есть идеалъ блаженства. Да будутъ ест едино: какъ Ты, Отче, во Мню, и, Я въ Тебю, такъ и они да будутъ въ насъ едино (1н. 17, 21). TeopiH ненроиицаемаго ивдп-видуалвзма, принятая Кантомъ, не допускает!, прнштя этихъ хрнсианскнхъ пред-ставленш. Самозамкнутый ннднвидуумъ, усовершаясь морально н интеллектуально, въ сущности не сближается ни съ кемъ и не пршбщается ни къ чему высшему. Чтй это за ироцессъ усовершеа-ствовашя? Что это за беземерпе вь пустыне? Ведь о другихъ лицахъ мы нмеемъ, по Канту, лишь субъективный иред-ставлешн, мы не можемъ выйти пзь преде-ловъ собственной личности. Значить, ми обречены вечно оставаться одинокими, вь сущности никому и ни на что ненужными. И между Богомъ и нами вечно будетъ не· переходимая бездна, Бога никогда не бу-деть въ насъ, значить, мы вЬчно будемъ безбожными. Вотъ—выводы, которые, намъ кажется, следуклъ изъ философш Канта. Канть пхъ не делалъ, но для насъ они являются маяками, предупреждающими, что если принять философа Канта въ ея целомъ, то можно разбиться о некоторый скалы. Но вт отдельныхъ положешяхь этой философии много добраго. Изъ четырехъ основныхъ истинъ релипн, которыя обыкновенно принимаются человеческимъ совпашемъ, две Канть утверждаеть безъ колебашя. Четыре исгнны суть: бьте Бож1е, провнден1е, свобода н безсмерт1е человека. Относительно первой и последней Кантъ безусловно не выражаетъ ннкакихъ coMueaifl. Онъ нрпни-маеть и третью (свободу), но въ сужде-шяхъ о ней онъ обнаруживает», неясность и какую-то неустойчивость. Пужно иметь въ виду, что такая неясность въ суждешяхъ о свободе сущесгвуеть у многнхь фнлософовъ,