* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

6 Князь АЛЕКСАНДРЪ АЛЕКСЬЕВИЧЪ ВЯЗЕМСКІИ, 1727—1795, сынъ князя Алексія Федоровича отъ брака съ Пелагіей Ивановной Позняковой, родился 5 Августа 1727 года; изъ Сухопутная Кадетскаго корпуса въ 1740 г. былъ выпущенъ пранорщихоиъ въ инженерныя войска; участвовалъ въ Семилітней войні и въ 17 65 г. усмирялъ буитъ крестъянъ на Уралі. 5 Февраля 1764 г. Вяземскому, занимавшему тогда должность генералъ-квартирмейстера, было поручено исполненіе обязанностей генералъ-прокурора. Съ этого времени онъ въ теченіе почти 2 9-й літь былъ блпжайшимъ сотрудникомъ Екатерины II по всімь важнійшимь отраслямъ Государственная управленія и состоялъ съ 1768 г. членомъ Совіта Императрицы. Онъ также завЬдывалъ ділами Комиссіи о сочпненіп проекта новаго Уложенія и вводилъ губернскую реформу. „Отмінное благоволеніе" Императрицы къ Вяземскому выразилось въ ряді награды въ 17 70 г. онъ получилъ орденъ Александра Невскаго, въ 1775 г.—Андрея Первозваннаго, въ 1774 г.—чпнъ діиствп-тельнаго тайнаго совітника. въ 1782 г. —орденъ Владиміра 1-й ст., не считая наседенныхъ пміпін, денежныхъ наградъ, перстней и табакерокъ. Князь Вяземскій служилъ „до изнеможенія сплъ": въ 1789 г. онъ былъ разбить нараличемъ, его возили по комнатамъ въ колясочкі, но онъ продолжалъ занимать должность генералъ-прокурора еще три года, и лишь 17 Сентября 1792 г, былъ подппсанъ указъ объ увольненіи Вяземскаго отъ должности, съ сохраненіемь всЬхъ его окладовъ. Князь Вяземскій скончался 8 Января 1793 г. и погребенъ въ Александро-Невской лаврі. Отъ брака съ княжной Еленой Нпкитичпой Трубецкой онъ иміль четырехъ дочерей. По отзывамъ современниковъ, Вяземскій не обладалъ большими даро-ваніями: въ корпусі имъ „были недовольны", на войні онъ „не отличился" (il ле s'y est point distingue), и назначение его генералъ-прокуроромъ было встрічено всеобщимъ удивленіемь и было признано иностранцами „одной изъ величайшихъ несообразностей, существующихъ въ здішней страні". Близкія ко Двору лица за глаза говорили, что „Фортуна" князя „въ это місто поставила", и что „les Czars se croient assez puissants pour donner non seulement les emplois, mais aussi l'aptitude necessaire pour en remplir digne-ment les fonctions"; въ глаза же льстили Екатерині, утверждая, что она „ділаеть чудеса", и „изъ обыкновенная квартирмейстера у нея вышелъ государственный человікь". Но въ сущности никакого чуда не произошло. Екатерина искала только „чистосердечная" генералъ-прокурора. Отъ Вяземскаго не требовалось самостоятельности: онъ былъ только „ученикомъ" Императрицы, ученикомъ послушнымъ и въ высшей степени трудолюбивымъ (laborieux au plus haut degre). Недостатокъ способностей онъ заміняль „уміньемь избирать достойиыхъ помощниковъ", въ роді Финансиста Васильева и дільцовь Храповицкая и Ермолова, которые и совершили большую часть „великихъ и полезныхъ діль", приппсанныхъ генералъ-прокурору. Державинъ, впрочемъ лично ему враждебный, особенно осуждалъ Вяземскаго за то. что генералъ-прокуроръ управлялъ Финансами „самовластно и въ противность законамъ, переводилъ въ чужіє края государственные рессурсы къ пользі частныхъ людей, прнслуживающихъ Его Сіятельству", и шелъ объ руку съ Потемкинымъ, „не весьма любившимъ повиноваться законамъ". Вяземскій, въ свою очередь, не любнлъ Державина, Успіхь півца „Фелицы" при Дворі навлекъ на него гоненіе со стороны генералъ-прокурора, такъ какъ „ничімь его раздражить столько было не можно, какъ если кто безъ его предводительства былъ замічень и нознаемъ Государынею". Онъ злобно гналъ Державина, открыто говоря, что скоріе „по его носу полізуть черви, нежели Державинъ просидить долго на губернаторстві", и скоро отдалъ его подъ судъ. Оправданіе Державина, по словамь послідняго, такъ разозлило князя, что его разбилъ паралпчъ. Неудивительно, что надгробная надпись называеть князя Вяземскаго „защитнпкомъ утЬсненныхъ и другомъ несчастныхъ"; но весьма странной послі всего сказаннаго выше каліетея сочиненпая Держа-винымъ аиитафія: „Въ усердіи его, къ отечеству отверзтомъ И словъ надъ гробомь снмь не стыдно произнесть: Не спорить врагъ и другъ, ни истина, ни лесть, Онъ могъ быть Сюлліемь при Геирпхі Четвертомъ", Впрочемъ, можно предположить, что Державинъ иміль въ виду не прославлять пасолпвшаго ему „Сюлліл", но воскурить лишній разъ виміамь особі, сокрытой подъ именемъ Генриха Четвертаго. ( Съ портрета, находящаяся въ Архиві Министерства Иностранныхъ діль, въ Москві.)