
* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
ПСИХОАНАЛИЗ. Последователи Фрейда «Первичное материнское согласие» (Винникотт), природная естественность материнской роли, необходимые условия удовлетворительных для обеих сторон отношений между матерью и ребенком в нашей культуре у многих женщин во многом неразвиты. То, что Джейн ван Лавик-Гуделл была «поражена тем, как матери шимпанзе обращаются со своими детенышами», и «училась» их методам детского воспитания, показывает, что совершенно естественные формы поведения в отношениях между матерью и ребенком таковыми для нас не кажутся, причем эти формы отнюдь не специфичны для шимпанзе, а являются вполне человеческими. Балинт пишет, что «объектные отношения... нередко создаются и поддерживаются также с помощью невербальных средств... После того как установлены соответствующие отношения, появляется 'чувство'... а 'чувство' связано с тактильным контактом, то есть либо с первичными отношениями, либо с окнофилией» (см. следующую главу) (Balint 1968, 195). Джейн ван Лавик-Гуделл на примере шимпанзе убедилась, какое значение имеет невербальное понимание между матерью и ребенком, «язык тела» (Eicke 1973, 55), и подчеркивала, что ее сын «всегда ощущал телесный контакт и любовь» и что его «всегда... успокаивали и ободряли благодаря... телесному... контакту». Кроме того, его «никогда... не оставляли плачущим в колыбели». Как уже отмечалось, Балинт и Боулби указывали на то, что в случае плача младенца «речь идет о желании телесного контакта», то есть об активности, которую можно объяснить, лишь исходя из основанных на взаимности объектных отношениях. Согласно Балинту, эти первичные объектные отношения, «тесная связь» между матерью и ребенком, «слишком рано разрывается нашей культурой» и приводит к развитию у детей «тенденций цепляться» (Balint 1965, 94). Джейн ван Лавик-Гуделл обнаружила, что детеныши шимпанзе, пережившие травматический опыт «одиночества» в возрасте, в котором «большинство детенышей обезьян уже спокойно удаляются от своих матерей», по-прежнему «сидели в непосредственной близости» от матери или «постоянно держали ее за руку» (van Lawick-Goodall 1971, 127). Поэтому она и ее муж «никогда не оставляли (своего сына) одного — куда бы (они) ни пошли, (они) всегда брали его с собой, а потому его отношение к родителям оставалось практически неизменным». Следствием этих продолжительных и интенсивных отношений между матерью или родителями и ребенком явилось то, что их сын стал «необычайно независимым». Балинт наблюдал «цепляние окнофилов за объекты» в аналитической практике (Balint 1968, 88) и считал этот вид объектных отношений патологическим явлением. Джейн ван Лавик-Гуделл наблюдала у детенышей шимпанзе, что тенденция цепляться в позднем детстве основана на недостатке поддержки, недостатке доверия, недостатке веры в надежность первичного объекта, то есть представляет собой патологическое явление, и на примере своего собственного ребенка обнаружила, что окружение, которое воспринимается как надежное, способствует автономии и независимости ребенка. Джейн ван Лавик-Гуделл исследовала самые ранние объектные отношения у диких шимпанзе в африканских джунглях. Микаэл Балинт исследовал самые ранние объектные отношения между ребенком в пациенте и его аналитиком в психоаналитической ситуации. Именно поэтому убедительное соответствие полученных ими данных кажется мне столь впечатляющим. С 1959 года Балинт проводит различие между «тремя» первичными формами любви, «первичной доамбивалентной» формой, которую он теперь называет «первичной любовью», а также «вторичными в хронологическом отношении», «амбивалентными» формами первичной любви — «окнофилией», которую он в своих 148