* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Последователи Фрейда Касаясь психопатологии, Эриксон утверждает, что «основным требованием терапии также является восстановление доверия» (там же, 242). Таким образом, благополучные отношения между матерью и ребенком, по мнению Эриксона, являются предпосылкой развития «первичного доверия», которое со своей стороны является непременным условием формирования «идентичности Я», чувства того, что человек «в порядке» и что он обладает «Самостью» (там же, 243). Но приобретенное даже в самых благоприятных условиях «первичное доверие» подвержено кризисам. В детстве, как и во взрослой жизни, постоянно возникают острые кризисы любви и доверия, которые необходимо преодолевать. И уж тем более в таком случае становятся понятными кризисы доверия пациента в первой фазе нового начала. В своем описании первичной объектной любви Балинт ссылается на выявленную Имре Германном «тенденцию к цеплянию», которая лежит в основе «страха быть оставленным», которому посвящено исследование Алисы Балинт (Balint 1965, 58). Для не умеющего пока еще передвигаться младенца быть оставленным означает — подвергнуться уничтожению как в физическом, так и в психическом смысле. Для ребенка в пациенте, который пока еще не научился доверять себе, страх оказаться оставленным своим первичным объектом точно так же угрожает существованию. И только с возрастающей уверенностью в том, что его не оставят и поддержат, младенец, как и ребенок в пациенте, приобретает способность оставаться наедине с собой, не испытывая чрезмерного страха и напряжения. Эта «поддержка» является, по Винникотту, «естественной для матери в силу ее первичной материнской настроенности и основывается на материнской эмпа-тии, а не на понимании» (Winnicott 1973, XXXVI), то есть, очевидно, она является для нее в такой же степени естественной потребностью, как для младенца является естественной потребностью цепляться, держаться. В 1937 году в своей работе «Ранние стадии развития Я. Первичная объектная любовь» Балинт пишет об отношениях между матерью и ребенком, «что обе стороны этих отношений в либидинозном смысле равноценны. Мать в либидинозном смысле является таким же человеком, который дает и берет, как и ее ребенок; она воспринимает ребенка как часть собственного тела и вместе с тем как нечто чужое и враждебное, точно так же, как ребенок воспринимает тело матери; она распоряжается ребенком по своему усмотрению, чаще всего в фантазии, но нередко и в реальности, словно у него нет собственной жизни, собственных интересов... Эта примитивно-эгоистическая форма любви руководствуется принципом: что хорошо для меня, то годится и для тебя, то есть в ней не делается никакого различия между собственными интересами и интересами объекта, она принимает как нечто само собой разумеющееся, что желания партнера идентичны собственным. Притязания объекта, выходящие за рамки такого единогласия, невыносимы, они вызывают страх или агрессию» (Balint 1965, 93). «Биологической основой этих первичных объектных отношений является инстинктивная сосредоточенность матери и ребенка друг на друге; они предоставлены друг другу, но вместе с тем согласованы в своих действиях, они удовлетворяют сами себя с помощью другого, и им не нужно считаться с интересами друг друга. И в самом деле: что хорошо одному, то годится и для другого» (там же, 94). Вольфганг Лох говорит по этому поводу: «Столь хорошо известная взаимная зависимость пары матери и ребенка является, кроме того, опять-таки убедительным доказательством неверности тезиса о первичном, безобъектном нарциссизме, поскольку она делает очевидной неоспоримую зависимость младенца от объекта. В крайнем случае дуальный союз матери и ребенка можно было бы назвать первично нарциссическим» (Loch 1966, 888). 142