* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Теория психоанализа. Сексуальность «Когда при первой встрече я расспрашивал моих пациентов, помнят ли они, что послужило поводом первого появления данного симптома, то одни говорили, что ничего не знают, другие приводили некое, по их словам, смутное воспоминание, и не могли сдвинуться дальше. Когда же я, по примеру Бернгейма. заставлял их припомнить якобы забытые впечатления. то одним все же что-то приходило в голову, а у других воспоминание ухватывалось за следующий кусок. Благодаря таким наблюдениям у меня сложилось впечатление, что с помощью простого давления и в самом деле можно раскрыть несомненно существующие ряды патогенных представлений, а поскольку это давление стоило мне усилий, то напрашивалось объяснение, что я был вынужден преодолевать сопротивление, и этот факт сразу же превратился в теорию: своей психической работой я должен преодолевать психическую энергию моих пациентов, оказывавшую сопротивление осознанию (припоминанию) патогенных представлений (курсив Г. Я.). Так я впервые пришел к пониманию того, что, вероятно, та же психическая энергия, которая содействовала появлению истерического симптома, препятствовала затем осознанию патогенного представления. В целом они носили неприятный характер, как раз такой, чтобы вызывать аффекты стыда, угрызений совести, душевных страданий, ощущение ущербности, то есть всего того, что лучше было бы забыть и не переживать заново. Из всего этого сама собой возникла мысль о защите» (курсив Г. Я.) (I, 267-269). Здесь можно отчетливо увидеть, как наблюдения, ощущения собственных усилий (контрперенос!), количественные представления и качественное понимание сливаются в рамках единой теории. В противовес признанным в то время теориям истерии или неврозов в целом, многое объяснявших вырождением, Фрейд развивает свой подход на основе личного опыта и говорит о невротической дезорганизации не как о чем-то данном, а как о состоянии, к которому личность больного стремится и достигает его, пусть даже и за счет перверсии воли (I, 11), то есть как о состоянии мотивированном. Мотивы защиты не особенно занимают Фрейда: с него довольно, что они есть. Защита в его понимании — «оборонительное сооружение», «которым наделено Я» (I, 181). Признавая, что она нередко представляет собой целесообразный выход, он тем не менее считает ее актом «моральной трусости»: он бы предпочел «побольше морального мужества» (I, 182). Эта оценка, вкупе с непреклонностью и упорством, с которыми больного заставляют припоминать и высказывать все мысли (например: I, 270, 281), вносит в лечение нечто абсолютное, обязательное, стоящее как бы над теорией: «Настаиваешь, повторяешь нажим, прикидываешься непогрешимым (курсив Г. Я.), до тех пор пока действительно чего-нибудь не услышишь» (I, 281). Именно эта неуступчивость обеспечивает больному союз со всесильной инстанцией вне его самого и приучает его к мысли, что его Я способно выйти за свои пределы и в конце концов исцелиться 1. Фрейд полностью сознавал это взаимодействие. Прием давления он называет «уловкой, чтобы на какое-то время ошеломить защищающееся Я» (I, 280). Вот как захватывающе изображает он борьбу с сопротивлением: «Прежде всего нужно сказать, что психическое сопротивление, особенно если оно сложилось уже давно, можно устранить лишь медленно и постепенно, что требует большого терпения. В дальнейшем можно рассчитывать на любопытство, которое вскоре начинает пробуждаться у больного. Просвещая его, рассказывая об удивительном мире психических процессов, в который ты сам можешь попасть лишь благодаря подобным анализам, ты делаешь его своим помощником, и он начинает рассматривать сам себя с любопытством исследователя, подавляя таким образом сопротивление, опирающееся на аффективный базис. И наконец — а это мощнейший рычаг — как только мотивы лишатся своей защиты, надо попытаться развен- 436