* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ЧЕРКАССКАЯ. 181 нож я ость итти въ степь по причине при-ближавшагоея жарка го времена года; но, кажется, вастоящамъ мотивомъ отказа было желанее хана отомстить русскимъ, а въ томъ числе и князю Черкасскому, за то, что они но помогли калмыкамъ въ 1715-нъ году, когда кубанский сул-танъ Бахты-Гирей на пал ъ на калмыковъ подъ самой Астраханью: астраханскш комендантъ и кня№ Черкассый, выступив-mie было изъ города съ 3.000 солдатъ для отражен!я кубанцевъ, ничего не сделали для защиты калмыковъ потому, что у кубанцевъ оказалась, будто бы, какая-то грамота отъ московскаго царя, позволявшая имъ нападать на калмыковъ безнаказанно. Обстоятельства складывались, повиди-мому, до такой степени неблагоприятно, что векоторымъ участаикамъ экспедвщи выступление въ походъ казалось въ высшей степени рискованншгь. Поручикъ Кожннъ, сильно не ладивппй съ княземъ Черкас-с&имъ, даже прямо доносилъ царю, что князь наиеренъ, «изиЬннически предать русское войско въ руки варваровъ», и отказался отъ участия въ- походе. Князь Черкасскш не отетупилъ, однако, отъ принятая имъ решения: еще въ конце апреля 1717-го года казаки яицк^е и гребенсше были отправлены сухвмъ путемъ къ Гурьеву городку, а въ маё двинулся туда же мо-ремъ ? самъ князь ЧеркасскШ съ регу-лярнымъ войскомъ. Въ шне весь отрядъ, состоявппй приблизительно изъ трехъ ты-сячъ человёкъ при сема оруд1яхъ, двинулся изъ Гурьева городка къ Хиве; при пемъ находились и два родные брата квязя Александра Бековича съ двадцатью черкесскими узденями; проводниками были туркмены и калмыки хана Аюки, въ ихъ числе и тотъ самый Ходжа-Нефесъ, котораго Черкасскш посылалъ въ 1716-мъ году изъ Красныхъ Водъ искать место запруды на реке Аму-Дарье и ея старое русло. Подъ палящими лучами солнца, страдая отъ жажды и болезней, pyccKie упорно шли впЁредъ и, черезъ два месяца после выступленгя изъ Гурьева-городка, утромъ 15-го августа дошли до озсръ реки Аму-Дарьи, находившихся всего въ шеста дняхъ пути отъ Хивы; здесь отрядъ расположился на отдыхъ, укрепивъ свой лагерь на случай нападешя. На другой же день утромъ около 25.000 хивинцевъ И ихъ союзниковъ, предупрежденных^ о приблвженш русскихъ бежавшими съ привала въ горахъ калмыцкими проводниками, окружили малочисленный отрядъ, j который стойко отбивалъ все наиадешя въ течевш трехъ дней. На четвертый день хивинскш ханъ Ширгазы, вида, что русскихъ трудно одолеть въ бою, решить прибегнуть къ хитрости; онъ прислалъ къ Черкасскому парламентеровъ съ мирными предложениями, говоря, что если бы онъ раньше зналъ о мирныхъ цйляхъ похода, то никогда не напалъ бы на него. Знатные хивинцы целовала передъ русскими коранъ въ томъ, что надъ государевыми войсками не будетъ сделано никакого зла и что у слов! я мира будугъ свято исполнены ханомъ. Червассшй по-верилъ хивинцамъ; въ сопровождена 700 драгунъ и казаковъ онъ отправился въ лагерь хана, передалъ ему подарке отъ царя московскаго и продолжалъ свой путь къ Хиве среди ханскаго войска; его собственный отрядъ следовалъ за нимъ на разстоянш около двухъ верстъ подъ командою Maiopa Франкенберга. Когда до Хивы оставалось уже не более одного дня пути, ханъ заставидъ Черкасскаго разделить русское войско на пять отрядовъ и от-I править ихъ порознь въ пять городовъ, i назначенныхъ Ханомъ для ихъ прокор-млешя. Одни изъ уцелевшихъ участня-I ковъ похода говорили, что ханъ добился ] отъ Черкасскаго соответстующаго при-: каза угрозами, друпе,—что ему удалось I подействовать убеждениями. Неизвестно, !какъ было это въ действительности, да для оценки поведен!я Черкасскаго негь вадобеости долго останавливаться надъ разрешен1емъ этого вопроса. Съ самаго начала похода для многихъ участниковъ его было уже несомненно, что для выполнен гя такого сложнаго и ответственна го поручев!я князь Черкасский былъ совершенно не «годнаяособа», хотя одинъ только поручикъ Кожинъ осмелился громко заявить объ этомъ и попытался представить некоторый очень важныя стороны деятельности Черкасскаго въ ихъ настоя-гцемъ виде; въ конце похода ясно обнаружилось если не позорное малодушге начальника, хотевшаго купить себе жизнь ценою гибели всего ввереннаго ему отряда и унпженгя русскаго имени, то во всяеомъ случае преступная неосторожность, совершенно невероятная со сто-