* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

САЛТЫКОВЪ. 7 3 ются «Пошехонской Стариной», рисующей целую картину деревенской помещичьей жизни, гдё многое несомненно было его собственнымъ воспомпнашемъ и оиытомъ. Автобюграфическое значение «Пошехонской Старины», кроме всего характера этого произведешя, доказывается фактическими совпаден!яии того, чтб разсказы-вается здесь объ ея герое, съ другими показашями С. о себе самомъ. Воспи-таше было ведено грубо, и собственно говоря, было заброшено; крепостные нравы господствовали со всею ихъ возмутительною жестокостью; въ воспитан!и детей главнымъ педагоги ческимъ пр!емомъ были разнородный телесныя наказаюя за всякую детскую провинность; положеше мальчика было несколько легче потому, что на него, какъ младшаго, обращалось меныно внимашя,—онъ больше былъ пре-доставленъ самому себе и рано сталъ размышлять. Въ доверщеше, отецъ и мать постоянно ссорились, и д^ти видели уже всю житейскую изнанку. Книгъ въ доме иочти не было; мальчику приходилось читать учебники старшахъ; но между про-чиеъ, когда ему могло быть 8—9 л'Ьтъ, ему попало въ рука Евангелие. Едва-лн сомнительно, что онъ разсказываетъ личный оиытъ, когда говорить о впечатляет божественной книги на героя «Пошехонской Старины». «Главное, что я почерп-нулъ изъ чтешя Евангелия, заключалось въ томъ, что оно посияло въ моемъ сердце зачатки общечеловеческой совести и вызвало изъ недръ моего существа нечто устойчивое, свое, благодаря которому господствующей жизненный укладъ уже не такъ легко порабощалъ меня. При содей-ствш этихъ новыхъ элемевтовъ я npioo-релъ бол4е или менее твердое основанёе для оценки какъ собственныхъ дЪйствШ, такъ и явлешй ? поступковъ, совершавшихся въ окружающей меня среде... началъ сознавать себя человекомъ. Мало того: право на это сознаше я переносилъ и па другихъ. Досел'Ь я ничего не зналъ ни объ алчущихъ, ни о жаждущихъ п обремененныхъ, а впделъ только людтя особи, сложивпияся подъ вл]яшемъ несо-крушимаго порядка вещей; теперь эти униженные и оекорблевные встали передо МНОЙ, ОС1ЯННЫе СВетОМЪ, и ГРОМКО ВОП1ЯЛИ противъ прирожденной несправедливости, которая ничего не дала инъ, кроме оковъ... Я даже съ уверенностью могу утверждать, что ыоиенгь этотъ имелъ несомненное влёяяхе на весь позднейшей с кладь моего мёросозерцашя. Въ этомъ признавш чело-веческаго образа тамъ, где, по силе обще-установившагося убежден ia, существовалъ только поруганный образъ раба, состоялъ главный и существенный результату вынесенный мною изъ техъ нопытокъ само-обучен1я, которымъ я предавался втечеше года». Въ той же автобюграфвческои записке находпмъ следующая сведЪшя о даль-нбйшемъ ученье С. Въ 1838 году, С. былъ переведенъ въ Царсгсосельскш Лицей, въ силу преимущества, которымъ пользовался Московский Дворянски! Инстп-тутъ — отправлять, каждые полтора года, двопхъ отличнейшихъ учениковъ въ Лицей, где они и поступали на казенное содержаше. Въ Лицее С. уже въ пер-вомъ классе иочувствовалъ влечеше къ литературе, что в выразилось усиленною стихотворной деятельностью. За это, а раввыыъ образомъ за чтеше книгъ, онъ терселъ всевозможный преследовала, какъ со стороны гувернеровъ, такъ и въ особенности со стороны учителя русскаго языка, Гроздова. С. вынужденъ былъ прятать стихи, особенно те, которые были неодобрительна™ содержашя, въ рукавъ куртки и даже въ сапоги, но контрабанда была находима и тамъ, и оказывала сильное вл1ян1е на отметки «изъ поведения». Въ теченее всего времени пре-бывашя въ Лицее, онъ почти не получалъ, изъ полныгь 12 балловъ, свыше девяти, до самыхъ последнихъ месяцевъ иередъ выпускомъ, когда всемъ сплошь ставился полный баллъ; поэтому въ аттестате, дан-номъ С., значится: «при довольно хоро-шемъ поведении», — а это значить, что сложный баллъ въ поведенш, за последше два года, былъ ниже восьми. И все это началось со «стиховъ», къ которымъ впоследствии присоединились «грубости», т. е. ?азстегнутая пуговица на куртке или мундире, ношен!е треуголки съ поля, а не по форме (что, кстати, было необыкновенно трудно и составляло само по себе целую науку), курение табаку и иныя школьный преступления. Въ Лицее, начиная со второго класса, воспитанникамъ разрешалось выписывать журналы на свой счетъ. Влёянёе литературы было тогда вообще очень сильно въ Лицее: восооминате о Пушкине, погиб-