* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИНЪ. 251 сячу разъ вчераштй день, мой дорогой Александръ, за письмо, которое мы отъ тебя получили. Оно преисполнило меня радости и благодарности. Да, мой другъ, именно подходящее слово. Съ давнихъ поръ уже забылъ я сладость слезъ, которыя проливалъ при его чтенш...,» и т. д. Друзья радовались «счастью» Пушкина,— все видели, какъ томила его одинокая жизнь, но не все, вероятно, одобряли вы-боръ поэта: холодная, спокойная, ничемъ не выразившая себя красавица-Гончарова не была подъ пару подвижному, пылкому поэту. Къ тому же, теперь, когда мечта осуществилась, «счастье» было достигнуто, тревожный мысли все более и бол?е стали закрадываться въ душу поэта. Его новое «счастье» на первыхъ порахъ было омрачено рядомъ хлопотъ по устройству ФИ-нансоваго обезпечен1я его будущаго гнезда. Въ конце 1830 г. была, наконецъ, допущена къ печати безъ всякпхъ изменений, безъ переделокъ въ романъ, трагеД1я «Борисъ Годуновъ», nieca —та нимъ обра-зомъ четыре года лежала подъ спудомъ. Пушкину оставалось только благодарить: «Писанный въ минувшее царствоваше, «Борисъ Годуновъ» обязанъ своимъ появле-шемъ не только частному покровительству, которымъ удостоилъ меня Государь, но и свободе, смело дарованной Монархомъ русскимъ писателямъ въ такое время и въ такихъ обстоятельствахъ, когда всякое другое правительство старалось бы стеснить s сковать книгопечатанье» (18-го января 1831 г.). Поэту приходилось или извиняться, или благодарить, но всегда кривить душой. Отецъ выд!лилъ ему свое нижегородское имеше Болдино, Поэтъ по-ехалъ туда, чтобы привести въ порядокъ имеше и заложить его въ Опекунскомъ Совете, Холерные карантины задержали его въ деревне, и онъ былъ принужденъ провести здесь всю осень. Въ всторш его творчества эти три месяца были ознаменованы необычайной производительностью, никогда больше не повторявшейся: имъ написаны въ Болдине: «Скупой Рыцарь», «Моцартъ и Сальери», «Каменный гость», «Пиръ во время чумы», «Русалка», «Повести Белкина», «Лётопись села Горохина», «Домикъ въ Коломне«, «Моя родословная», «Родословная Пушкиныхъ и Ганнибаловъ». Изъ длиннаго ряда лирическихъ произ- веденШ сл§дуегь назвать элегш «Безум-ныхъ летъ угасшее веселье», «Мадонну», «Бесы», «Осень». Лишь въ декабре вернулся Пушкинъ въ Москву и опять погрузился въ хлопоты по устройству своей семейной жизни: достигнутое «счастье» упорно поворачивалось къ нему своей «прозаической» стороной. Въ январё 1831 г.Пушкинъ получать извеспеосмерти Дельвига,—это былъ тяжелый ударъ для поэта: въ лице Дельвига онъ терялъ друга детства и юности: «изъ всехъ связей детства», писалъ онъ Плетневу 21-го января, «онъ одинъ оставался на виду: около него собиралась наша бедная кучка, безъ него мы точно осиротели». Все это усиливало тяжелое состояше его души. Свадьба его отлагалась, одно время даже близка была къ разрыву. Пушкинъ увидеть ближе родню невесты, и быть можетъ сама Наталья Николаевна, «чистейшей прелести чистейвшй образецъ», своимъ равнодуппемъибезсодержательностью расхолодила поэта... Въ письмахъ его ясно сказываются но-выя настроения: предстоящей бракъ пу-галъ его, на сердце было много укоровъ за прошлое, слишкомъ много на душе его накопилось разиыхъ неизгладимыхъ воспоминаний. Въ то время, когда онъ былъ уже женихомъ, иныя женскхя лица, полу-стертыя вреиенемъ, носились передъ нимъ. Увлечее1е, отъ котораго «закружилась» голова, давно улетело; оставалось чувство прилич1я, мешавшее прервать затеянное дело, оставалось слабое утЬшеше: »я поступаю, какъ люди и, вероятно не буду въ томъ раскаиваться. Къ тому же женюсь безъ ребяческаго очаровашя. Будущность является мне не въ розахъ, но въ строгой наготе своей. Горести не удивятъ меня: они входить въ мои домашше разсчеты. Всякая радость будетъ mhi неожиданностью». «Жизнь жениха тридцатилетняя хуже 30-ти летъ жизни игрока», пишегъ онъ въ другомъ письме; «дела будущей тещи моей разстроены; свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тЬиъ я хладею, думаю о заботахъ женатаго человека, о прелестяхъ холостой жизни. Словомъ, если я не несчастливъ, то, по крайней мере, не счастливь». Въ отрывке «Участь моя решена» поэтъ оставилъ ташя скорбныя строки: «Я женюсь, т. е. жертвую независимостью, прихотливою незави-