* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИНЪ. 247 спокойной привязанности. Немудрено, что онъ все чаще и чаще сталъ задумываться о семейной жизни. Онъ говорилъ Вяземскому, что желаетъ окончить жизнь молодого человека и выйти пзъ того поло-жешя, при которомъ какой-нибудь юноша могъ трепать его по плечу и звать въ неприличное общество. H. Н. Гончарова, кроме юной красоты, нич^мъ не выделялась. Повидимому, на первыхъ порахъ это была скромная, застенчивая девушка, съ неопределившеюся нравственно Фвзюнотею, зависевшая все-дело отъ родителей. «Когда я увиделъ ее въ первый разъ,разсказывалъ потомъ поэтъ, красоту ея только что начинали замечать въ обществе Я ее полюбилъ, голова у меня закружилась; я просилъ руки ея». Поэтъ, не спрашивая самой H. Н., прямо обратился къ ея матери; это указывает^ что съ самой девушкой онъ не находилъ нужнымъ считаться. У него «закружилась» голова, какъ «кружилась» не разъ, но съ тою разницею, что теперь это увлечете показалось ему подходя щимъ для выполнев!я давно назрёвшаго желашя жениться. Поэтъ даже не далъ себе ясваго отчета, насколько его увлечение глубоко: онъ нашелъ, что оно своевременно,—и воспользовался имъ. Такнмъ образомъ, едва ли не впервые, «увлечете» у него соединялось съ «разсчетомъ»: все, что можно было сказать въ пользу холостой жизни и противъ женитьбы, говорить онъ, «все уже мною передумано. Я хладнокровно взвесилъ выгоды и невыгоды состоят я, мною избираемаго. Молодость моя прошла шумно и безплодно. До сихъ поръ я жилъ иначе, какъ обыкновенно живутъ. Счастья мне не было.... Мне за 30-ть летъ. Въ тридцать летъ люди обыкновенно женятся. Я поступаю, какъ люди, и, вероятно, не буду въ томъ раскаиваться».... Пресыщенный многими радостями мимолетной любви, онъ теперь искалъ не наслажденья, а «счастья», быть можетъ, увы, думая лвшь только о себе. Онъ виделъ не разъ, какъ тихое семейвое счастье давалось въ руки путемъ благоразумной сделки съ родителями, и просилъ графа ?. И. Толстого быть посредникомъ. При его содМствш онъ вошелъ въ домъ Гончаровыхъ я сталъ тамъ бывать, но съ хозяйкой дома не умелъ установить сколько-нибудь сносныхъ отно-шенШ: «У Натальи Ивановны была особая молельня со множествомъ образовъ, а про покойнаго Государя она выражалась не иначе, какъ съ благого вешемъ»: благоче-стхя и преклонешя передъ Александромъ поэтъ былъ совершенно чуждъ; свободо-язычге оставалось по прежнему его слабостью, и на этой то почве съ первыхъ же шаговъ начались столкновенк съ будущей тещей. На первое нредложеше «Пушкину вапрямикъ не отказали, но отозвались, что надо подождать и посмотреть, что дочь еще слвшкомъ молода и пр...... Этотъ уклончивый ответь объяснялся не только личной антипатией матери къ жениху, но и темъ, что Пушкинъ въ общественномъ мневш представлялся отчаяннымъ повесой, развратникомъ и политически-небла-гонадежнымъ: секретный надзоръ за поэ-томъ былъ слишкомъ глаеенъ. Тяжелый минуты пережилъ Пушкинъ, держа въ ру-кахъ этотъ полученный имъ уклончивый ответь: по его слованъ, «тоска непроизвольная овладела имъ»... Ояъ увиделъ въ этомъ нов омъ ударе судьбы наказаше рока за «ошибки первой юности«. Онъ созна-валъ, что «оне были слишкомъ резки, клевета преувеличивала ихъ; по несчастью молва о иихъ сделалась всеобщею^ Вь порыве горести Пушкинъ, безъ раз-решешя, оставляете Москву и едете на Кавказъ, Пестрота ,и обипе виечатленШ быстро разсеяли его тоску,— по крайней мере, съ наружной стороны онъ сталъ такъ же шумливъ и остроумевгь, какикъ былъ въ самыя счастливыя минуты своей юности. Переодевшись въ черкесскШ ко-стюмъ, окруживъ себя толпой сорванцовъ, онъ устраивалъ на дороге шалости, порой опаснаго свойства^ проезжая местности, въ которыхъ шныряли горцы, онъ, напри-згбръ, оставлялъ прикрытие и удалялся вь сторону отъ дороги, вглубь страны, тогда еще незамиренной. Быть можетъ, эта тень опасности, жажда сильныгь ощу-щенШ были нужны ему, чтобы заглушить тотъ внутрентй голось, который говорилъ ему. какъ глубоко онъ несчастливъ. Какъ и раньше бывало не разъ, онъ во время пути сделался любимцемъ однихъ и очень непрхятнымъ спутникомъ для другигь; въ угоду веселой толпы новопрюбрётенныхъ друзей онъ иногда ребячился, ве зналъ мёры,—напримеръ, дразни ль старыхъ инвалидов*, которые состояли при казенныхъ домикахъ, разбросанныхъ по тракту. Въ