* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИНЪ. когда и какъ представить Ваши мысли и соображения, и предмет* сей должен* представить Вам* тёыъ обширнейшШ кругъ, что на опыте видели совершенно всё па-губныя последств1я ложной системы воспи-танзя». Дал^е подтверждаются слова Государя, что ароизведешя Пушкина будутъ освобождены отъ общей цензуры,—сам* государь желаетъ быть «первым* ценителем* произведенШ>»Пушкина ичцензоромъ». Честь поэту была предоставлена великая: сам* шеф* жандармов* отвйчалъ за его поведение, самъ Государь отвечал* оередъ су домъ литературы за его творчество. Но Пушкин* все еще не могъ понять, въ какую драгоценную клетку онъ поаалъ; беззаботно онъ пользовался радостями свободы, Бенкендорфу на его письмо даже не ответилъ, къ за ? иск t о воспитает юношества отнесся, вероятно, съ веселым* юмором*, не подозревая глубокаго смысла этого предложешя,—между т?мъ какъ записка эта должна была играть роль маскирован наго отречешя отъ юношеских* идеалов*: поэт* долженъ былъ признать «пагубнымъ» все то, что еще недавно было для него «святымъ». Тонкое указан1е на то, что жизнь поэта изобилует* результата дурного воспитания, прекрасно намечает* все содержаше этой записки: поэтъ долженъ былъ пересмотреть свою жиэпь и переоценить старыя ценности. После такихъ вежливых* намековъ Пушкину оставалось только вдуматься въ истинный смысл* царской «милости». Когда, наконецъ, онъ по-нялъ свое положеше, онъ поторопился извиниться (29-го ноября 1826) ? сочинплъ свою «Записку» —- печальный памятникъ пережитыхъ унижешй; он* долженъ былъ осуждать все то, что еще недавно доставляло ему и его друзьямъ живую радость: он* выражал* надежду, что люди, разделявшее образъмыслей заговорщиков*, образумились, такъ-какъ увядали ничтожность своих* замысловъ и средств*, а съ другой— необъятную силу правительства, основанную на силе вещей; онъ требовал* задавить домашнее воспитание ? покровительствовать правительственному, заграничное— «опутать» «невыгодами»; онъ предлагал* обращать строгое внимание на рукописи, ходящгя между воспитанниками учебныхъ заведенШ. За найденную «похабную» рукопись предлагадъ налагать тягчайшее наказание, за возмутительную—«исключение изъ училища». Но рядомъ съ этими стеснительными мерами овъ проектировалъ широкое распространение просвещения, отмену телесных* наказаний; онъ требовал* ort учителя правды и откровенности: «не хитрпть, не искажать республиканских* разсужде-Н1Й, не позорить убШсгва Кесаря, превоз-несеннаго 2000-ми летъ; но представить Брута защитникомъ и мстителем* корен-ныхъ постановлений отечества, а Кесаря честолюбивыми возмутителемъ». Онъ проговаривался неосторожными фразами, въ роде следующей: «въ Poccia see продажно». Эти обмолвки такъ же характерны для Пушкина, какъ и указанныя выше подробности его первой беседы съ императо-ромъ: поэтъ никак* не умещался въ при-готовленныхъ для него рамкахъ благонамеренности. Такъ неровно и недружно шло съ первых* же шагов* примирение поэта съ правительством*. Скоро онъ навлек* на себя и выговоры. Дело в* томъ, что, вернувшись въ Москву, где овъ встретился съ прежними друзьями и повыми почитателями, онъ, «обласканный» всеми, чувствовалъ себя Tpiya-Фаторозаъ; везде встречаемый съ восторгом* и уважешем*, онъ охотно всюду бывалъ, везде читалъ свои новыя произведения, охотно говорилъ о rex*, который предполагал* написать, щедро разбрасывал* верныя замечашя, остроты. Между прочнмъ, на вечере у С. А. Соболевскаго, въ присутствщ Д. В. Веневитнова, гр. М. Ю. BieibropCKaro, И. В. Киреевскаго и П. Я. Чаадаева, он* читал* своего « Бориса Годунова»; это чтете онъ повтор плъ у Ше-вырева и Веневитинова. Погодин* въ своихъ «Воспоминаниях*» разсказал* о томъ потрясающемъ впечахгЁши, которое произвела трагедия Пушкина на него и дру-гихъ слушателей. «Октября 12-го», говоритъ Погодин*, «спозаранку мы собрались все к* Веневитинову и съ трепещущинъ ссрдцемъ ожидали Пушкина. Въ 12 часов* онъ явился. Какое действие произвело на насъ это ч-renie, передать невозможно. До спх* поръ еще, а этому прошло почтп 40 летъ,—кровь приходить въ движете при одном* воспоминании. Надо припомнить, мы собрались слушать Пушкина, воспитанные на стихах*, Ломоносова, Державина, Хераскова, Озерова, которых* все мы знали наизусть, Учителемъ нашимъ былъ Мерзляков*.Надо припомнить и образъ чтешя стихов*, го-