* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

184 ПУШКИНЪ. Быть иожетъ, впрочемъ, этотъ паоосъ былъ искреннимъ уКуницына иприподы-малъ вастроеше учениковъ, слушавпшхъ его уроки логикиинравственныхъ наукъ,— по крайней мере одному Кунидыну выра-зилъ признательность поэтъ въ стихахъ «19-е октября 1825». Куницыну даръ сердца и вина: Онъ создалъ насъ, онъ воспитадъ нашъ пла- ыель; Поставлеаъ имъ краеугольный камень, Имъ частая дакпада возжеиа. Но эта похвала страдаетъ такою-же неопределенностью, она такъ же обща, какъ и тотъ паеосъ, которымъ воодушев-лялъ учитель своихъ учениковъ. Бол-fee реальное воспитательное значеше им^лъ на лицеистовъ преподаватель Фран-дузскаго языка Де-Будри! родной братъ Марата. Строий ко всемъ, баронъ КорФъ этого старика особенно выгодно выдЬляетъ изъ ряда его товарицей. По его еловамъ, онъ «одинъ изъ всехъ даниыхъ намъ на-ставниковъ вполне понималъ свое призвание и, какъ челов-Ькъ въ высшей степени практическШ, наиболее способствовалъ нашему развитш, отнюдь не въ одномъ познании Французскаго языка. Пока Куни-цынъ заставлялъ насъ долбить ??????? логики со в ci ми ея схоластическими Формулами, Де-Еудри училъ насъ ей на самомъ д^лй: онъ дМствовалъ непосредственно и постоянно на высшую и важнейшую способность — способность правильнаго мыш-лешя, а черезъ нее и на другую способность—логическаго, складнаго и отчетлива-то выражения мыслей словомъ». Изъ всехъ педагоговъ Лицея, кажется, одинъ Де-Буд-ри сум'Ёлъ заставить учениковъ заниматься, и если лицеисты позволяли себ^ шалости еъ нимъ, то позднее оценили его, «отдавъ полную справедливость благотворному вл1янш, которое имелъ онъ и на ихъ обра-зоваше... Для Пушкина самымъ пр1ятнымъ наставнакомъ былъ проф. Галичъ, временный заместитель Кошанскаго, особенно щпятный, быть можетъ, потому, что менее всего былъ «наставникомъ», проще держался со своими учениками, повидимому нередко становился съ ними на дружескую, товарищескую ногу. Быть можетъ, это вредило д$лу обучешя, но вносило ту «человечность» въ отношешя, то признаке равноправности, при которомъ юный поэтъ чувствовалъ м!ръ своей души въ безопасности отъ чуждыхъ, нежелатель-ныхъ вторжешй. Вотъ почему онъ почтилъ Галича не холодной, почти оффищелькой похвалой,атеплымъприветомъ:«мойдобрый Галичъ, yale!» Успехи лицеистовъ была очень скромны: ни директоръ, ни инсаекторъ не сумели поставить преподоваше съ надлежащей серьезностью, и въ результате воспитанники завоевали полную свободу: «кто не хотелъ учиться, говоритъ бар. КорФъ, тотъ могъ предаваться самой изысканной лени; но кто и хотелъ, тому не много открывалось спосо-бовъ, при неопытности, неспособности или равнодушш большей части преподавателей, которые столь же далеки были отъ исполнения устава, сколько и вообще отъ всякой ращональной системы преподавашя». «Кто хочетъ—учится, ктохочетъ—гуляетъ», пи-шетъ въ 1812 году ИлличевскШ, Само собою разумеется, что такая постановка преподавашя была вернымъзалогомътого, что нестройный и неровный познашя Пушкина, вынесенныя изъ домашняго чтешя, не только не улеглись въ стройную систему, но едва ли особенно обогатились чемъ-нибудь подъ вл1ян!емъ лицейскихъ руководителей: по прежнему чтете, случайное и несистематическое, воспитывало вкривь и вкось душу юнаго поэта. Изъ наставни-ковъ одинъ Кошансий, проФессоръ русской еловеености, чувствуя въ юноше буду-щаго писателя, пытался «воспитывать» его гешй; но юный поэтъ, не терп'ЬвшШ ника-кихъ притязанШ на свою свободу, иедоб-рымъ смехомъ отозвался на добросовестный, но жалк1я потуги педанта-Аристарха направить молодой, своенравный гешй на колею изношенныхъ «пштическихъ пра-вилъ» добраго стараго времени. Такимъ об-разомъ, развит1е Пушкина ускользало отъ лицейскихъ педагоговъ и шло своимъ путемъ, быть можетъ кривымъ, но свободными Особенно любопытны въ этомъ отношенш характеристики его успеховъ, сделаныя разными его наставниками въ разное время пребывашя его въ Лицее— съ первой дошедшей до насъ отъ 15-го марта 1812 г. до последней, за октябрь и декабрь 1816 г. Изъ этихъ характеристик мы видимъ, что и для педагоговъ Лицея Пушкинъ остался все темъ же неразгаданным^ не поддающимся никакому biihhiio, какимъонъпокинулъ отчШдомъ. 15-го марта 1812 года КошанскШ писалъ о немъ: