* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
644 ЛОПУХИНА. жестокость. Ее избили до полусмерти и вырезали у нея большую часть языка. Манифестъ о р-йшенш Лопухинскаго д4ла былъ отпечатать вт» болыпомъ количестве экземпляр овъ и разосланъ Сена· томъ и Синодомъ по всЬмъ населепныиъ областямъ и весяыъ Россш. После казни нодвергдпеся ей увезены были въ деревню за десять верстъ отъ Петербурга и оставлены тамъ для прощатя съ родныжа. Перваго сентября наказанные преступники были уже въ пути къ месту ихъ ссылки. Въ вид? особаго ашлосерд1я имъ разрешили взять съ собою несколько перемйнъ одежды, б'Ьлья, обуви и даже сослали вместе съ ними четверо слугь; на содержание каждаго нзъ нихъ выдавалось по 1 рублю въ день, а для слугъ—по 10 копеекъ. Ссыльные отправлялись въ Селенгияскъ подъ наблюдение тамошняго коменданта бригадира •Якоби: онъ должепъ былъ получать распоряжения отъ Сената и рапортовать ему ибо всемх. Лопухинскос дЬло, возникшее при участш иноземнаго вмешательства, привлекло къ себе внимаше евроиенскихъ дворовъ, какь при начале его. такъ и по разрешены. В 1-го шля французский уполномоченный въ делахъ д'Аллюнъ доноснлъ своему правительству, что наконецъ то онъ испыты-ваетъ удовлетворение въ затеян номъ д;ЬлФ, ему удалось погубить или, по меньшей м'ЬргЬ, спалить Бестужевых^. Онъ увйрялъ, что чрезъ посредство Брюммера и Лестока онъ довелъ до евйдетя императрицы письмо Вал ори изъ Берлина на-счетъ Ботты. Елизавета собралась уже послать при помощи евоихъ любимцевъ особо уполномоченное лицо въ Берлинъ для разведывав 1я разглашетй Ботты, какъ Лестокъ открылъ Лопухинскле замыслы. Французъ безъ обиняковъ аттестуете ихъ своему правительству, какъ вполне подготовленный заговоръ противъ императрицы и великаго князя наследника въ пользу принца Ивана. Следствию намерены были придать такой характеръ, будто бы этотъ замыеелъ ?сходилъ отъ двора Mapin-Терезш съ ведома и попущения Бестуже-выхъ. Де8ств1ями и словами Лестока и Трубецкого руководилъ якобы Брюммеръ. Онъ намеревался побудить Елизавету потребовать отъ королевы венгерской пол-наго удовлетворения за поступки ея министра, а отъ прусскаго короля—дружеской услуги въ вндё аемедленнаго удалешя Вотты огь его двора. Если ликовали французы, то темъ больше им-Ълъ основанШ быть вне себя отъ восторга Фридрпхъ II. По-ложе Hie его д'Елъ было таково, что ему нужно было иметь гараетда въ доброжелательность настроена! Россш. Онъ готовь былъ подкупить Бестужевыхъ, уплативъ имъ сумму, превышающую всякую изъ предложен ныхъ имъ державами-сопернЕ-цами, готовъ былъ на все^ чтобы погубить ихъ, если они станутъ противъ его пла-новъ, и вдругъ въ начале августа 1743 г. онъ получаетъ письмо Лестока, въ кото-ромъ тотъ уведомляетъ его отъ имени императрицы о деле Лопухиныхъ и Ботты. О возникновении его Мардефельдъ изв^-стилъ своего короля еще 25 1юля. Эти новости и значение, которое придалъ имъ Фридрпхъ II, побудили его немедленно написать Мардефельду несколько плсемъ съ наставлениями, какъ воспользоваться Ло-пухинскимъ деломъ для вящшаго торжества Пруссш. Фридрихъ трактовалъ его, какъ революцш, т. е. полную перемену политическая) курса и смену министровъ. Для полн'ЬЁшаго же торжества своего дела онъ посылалъ своимъ доброжелатедямъ въ Россш новыя увйретявъ благорасположены, а самой императрице изъяснешя въ дружбе, ненависти къ Ботте и его друзьямъ и выражешя презрен1я къ ихъ розсказнямъ и предпршт!ямъ. Для доказательства же своего внимашя къ интереса,мъ Елизаветы онъ препроводилъ ей рядъ сов^тобъ, какъ оградить свой престолъ отъ покушешй въ пользу Брауншвейшсой фамилш. По Фридриху вскоре пришлось разочароваться. Ему не только не удалось повредить при помощи Лопухинскаго дела интересамъ Австрш и Англш ири русскомъ дворе, но еще пришлось выгораживаться отъ со-участ1Я въ замыслахъ Ботты: въ показан!-яхъ Ивана Лопухина и Натальи Лопухиной не разъ повторяется фраза о томъ, что Вотта обещал ъ помочь принцу loan ну при содействие войска, прусскаго короля, и вообще Ботта выражался, по словамъ подследственных^ такъ, какъ будто имелъ огь прусскаго короля катя-то полномочия. Ыасчетъ же Австрш и королевы — умал-чивалъ. Въ этомъ смысле ихъ доказана понимали и Лестокъ, и Трубецкой, хотя первому изъ нихъ, пененшеру Фридриха, очень бы не хотелось этого слышать. Только после многихъ усилШ, немедлен-наго удалешя изъ Берлина Ботты, ну-