* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

кольцовъ. 91 оборачивался къ нему той стороной своего существа, которую одну видЬлъ и хотЬлъ видеть въ немъ БЬлинскШ; таковъ характера ппсемъ Кольцова къ Белинскому, въ которыхъ фактамъ дается нередко одностороннее освёш,ея1е. Извеше о смерти Кольцова, которое дошло до него только м-Ьсяцъ сиуста, когда въ «Отечественный Записки» было прислано изъ Воронежа стихотвореше «На смерть Кольцова», Б&дивскШ встр^-тнлъ съ озлоблешемъ отчаяния. Онъ пи-щетъ Боткину: «Смерть Кольцова тебя поразила. Что д&яать? На меня так!я веща иначе действуютъ: я похожъ на солдата въ разгаре битвы—? алъ другь и брать— ничего—съ Богомъ—дело обыкновенное». Цзъ такого то душевнаго источника произошла его б^ограф^я Кольцова, написанная въ самый разгаръ общественнаго протеста (1846 г.), накануне «Письма къ Гоголю». Спокойнее всмотрелся въ Кольцова Каткова. Вспоминая ночь, проведенную въ разговорахъ на постояломъ дворе Зарядья, где проживалъ Кольцовъ, онъ выражаетъ удивлеше его природной даровитости, но отъ него не ускользнула та прочная связь, которая соединяла Кольцова со средою и бытомъ, въ которомъ онъ былъ уже сложившимся, энергичныиъ дЬльцомъ съ привычными уже пр1емами и вкуса-igj; умственная воспршмчивость соединялась въ немъ съ неподатливымъ, «крем-невымъ», по выражент Каткова, харак-теромъ, заыкнутымъ по инстинкту, иногда по разсчету, въ которомъ трудно было найти черты энтушаста.—Но была еще одна сторона въ сложной личности поэта, которой не оценили въ полной мере ни Катковъ, ни Белиншй: это широкая по народному натура, толкавшая его на раз-гулъ ? излишества; БЪлинскш вяделъ ее лишь такою, какой она отразилась, поэтически преображенная, въ поэзш Кольцова; оттого и эпнзодъ посл'Ь дня го сувлечетя» Еыросъ и расцвета лея до поэтичности лодъ его пероыъ, заслон и въ картину нравствен-нагой фпзнческаго упадка. Такпмгобразомъ подготовлено было въ литератур·]» о Кольцов^ позднейшее разногласге, благодаря которому наиболее осведомленному азъбю-графовъ поэта, М. П. Де-Пуле, пришлось яввться не разъ въ роли обвинителя поэта-прасола и защитника столь сурово осужденной Б'Ълинскимъ семьи. Эдизодъ отно-шещй Кольцова къ младшей сестре Анисье можетъ удачно иллюстрировать эту запу- танную тяжбу. Доэтъ горько жаловался на «измену» сестры, которая изъ друга ? союзника стала для него зхЁе врага; но его жалобы съ трудомъ могутъ быть разделены безпристрастнымъ еудьею. Сколько можно судить по—далеко, правда, не достаточным^—-даннымъ имеющимся въ нашемъ распоряжении ддя возстановлешя этой ссоры, надо представлять дело такъ: въ необразованной, старозаветной семье установились натянутая отношения между сы-номъ и родителями; молоденькая сестра, даровитая и характерная, примкнула къ брату, воспршмчавая къ пропаганде новаго, на знамени котораго на первыхъ по-рахъ написано: учиться по французски и играть на фортепьяно; после немалой борьбы молодежь добивается своего; письмо Кольцова къ сестре (10 января 1841 г.) изъ Москвы, единственное, которое мы имеемъ, полно духомъ прозелитизма, зазыванш въ лучшШ, заманчивый м1ръ, где можно слушать чудную музыку, видеть умныгь, инте-ресныхъ людей. Но и самому пропагандисту. какъ мы знаемъ, не удалось пустить корней въ это Hi) Mipt; между гЬьгь въ «го продолжительная отлучки сестра оставалась одна, глазъ на глазъ съ родителями; временами она готова думать, что братъ и не вернется домой, проходатъ слухъ, что оиъ пристраивается въ Петербург!, куда она, вёрно, не попадетъ во всю свою жизнь,—и вотъ практический смыслъ женщины беретъ верхъ надъ сомнительными мечтами: надо сойтись съ тою средой, въ которой ой всегда придется жить. Но этого поворота на другую дорогу братъ не прощаегь сестре, онъ старается помешать ея замуж-ству, упрекаетъ, мститъ: <они меня такъ озлили, что я иачалъ сплетничать», пишетъ онъ Воинскому; правда, онъготовъ раскаиваться въ посЬянномъ раздоре, но злорадная нота продолжаетъ звучать. Въ томъ же письме онъ приводить слова сестры, сказанный о немъ матери: «погодгге, онъ вамъ носато екуситъ », и действительно оаъ умелъ «кусаться»; въ борьбе развертывалась его крутая но отцу натура, проявлялось что то жесткое и недоброе, сродни мрачной и страстной иоазш его песенъ-балладъ съ кровавою развязкой (Хуторокъ, Ночь)· Этого Кольцова плохо зналъ и понимал. БелннскШ, натура неэгоиетическая, плохо умевшая даже защищаться, смелая только тамъ, где нужно было стоять за принципъ. Судьба Кольцова - поэта послужила