* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ГЕРЦЕ НЪ. 117 Г. объ общине были, видимо, довольно слабы, и въ ней занимаешь его не столько экономическое содержание, сколько об-щ1й социальный смыслъ." Задатки об-щиннаго духа въ народе, это — та творческая сторона жизни, которой нехва-таетъ Западной Европе, и потому, если чрезъ образованные классы Poccih прой-детъ въ народъ и упрочится духъ личной независимости л свободы, развитый уже Западомъ, Poccih, можетъ быть, удастся разрешить соцхальную антиномш, т.-е. развить новый строй наиболее соответствующей обеимъ сторонамъ человеческой личности, строй разомъ—личной независимости и общественной солидарности, строй сощалистичесюй. Такова чисто мессханистическая мечта Г., окрашивающая своеобразно его воззрения, чуждая впрочемъ мистической непреклонности, и скорее трепетное предчувствие, нежели логически выверенное убеждете. Въ историческомъ развит:и нетъ места однообразному повторешю однихъ и техъ же схемъ и путей, и потому при благопрхятныхъ условаяхъ возможно, что Poccih съ ея общиннымъ духомъ удастся миновать мещанство, т.-е. буржуазно-капиталистическое раз-слоеше народа и разложеше общин-ныхъ началъ. Но надъ PoccieFi тяготело еще крепостное право «язвой, пятномъ, темъ безобраз1емъ русскаго быта, которое смиряетъ насъ и заставляешь краснея и съ поникнувшей головой признаться, что мы ниже всехъ народовъ въ Европе» («Крещеная собственность»). Поэтому Г. беретъ на себя защиту предъ Европой русскаго рйба-крестьянина, и въ этой защите высказываешь известный лозунгъ: «образованная Poccih должна возвратиться къ народу» («Старый мгръ и Poccih»). Союзъ этой образованной Poccih, грядущей, преобразующей и зиждущей силы интеллигенции («мыслящей русстй — самый независимыйчелов^къ въ свете»), съ на-родомъ и полное развитее въ этомъ союзе безсознательно живущихъ въ народе коммунистическихъ склонностей и стремлений — вотъ те знамя и программа , которыя въ конце концовъ ставить себе Г. Они также надолго стали знаменемъ и программой влхя-тельнаго течешя общественной мысли, известнаго подъ назвашемъ сощали- стическаго народничества. — Это мировоззрение, съ его уповашями, было развито Г. съ пятидесятыхъ годовъ, и ему удалось вполне привлечь симпатш многихъ людей Запада къ русской мысли и общественности и къ самому народу. Если въ 1863 г. Гарибальди писалъ Г. всл-Ьдъ за другими: «я верю вамъ и знаю, что народъ русстй не-счастенъ и имеешь высошя стремлешя, какъ все народы... знаю, что и на вашей родине бродить духъ воли и будущаго», то въ распространении такого знашя Г. принадлежало одно изъ первыхъ местъ после книги Н. Тургенева о Poccih и другихъ немногихъ серьезныхъ освещений русской жизни. И. С. Тургеневъ, привлекшей впервые ташя широк1я симпатш къ Россш и ея литературе, безъ ????????, наш ел ъ, благодаря деятельности Г., вполне уже подготовленную почву. Завоевывая симпатш и интересъ къ Россш, Г. действовалъ, кроме места своего въ качестве признаннаго обще-европейскаго публициста, еще и всемъ обаятемъ своей личности. Съ лондон-скимъ период омъ его жизни тесно переплетено множество видныхъ именъ людей , съ которыми онъ былъ въ близкихъ идружескихъ отношен!яхъ: французы— Ледрю-Ролленъ и Луи Бланъ, итальянцы — Гарибальди, Маццини, Саффи и пр., венререцъ — Кошутъ, немцы — Кинкель и др., полякъ — графъ Стани-славъ 'Ворцель, и иные. Въ пестрыхъ рядахъ эмиграции, осевшей въ Лондоне, Г. занялъ одно изъ видныхъ местъ, и когда въ 1854 г. американский консулъ далъ довольно курьезный обедъ вид-нейшимъ изгканникамъ всехъ странъ, на этотъ дипломатический обедъ вра-гамъевропейскихъ дравительствъ,въ качестве представителя Россш, былъ при-глашенъ Г. Но въ дела и затеи этой эмиграции Г. невходитъ, какъ неучаствуетъ и въ английской общественной жизни. Онъ наблюдаешь и ту, и другую жизнь холоднымъ окомъ отшельника, хотя и высоко оценилъ давшую ему спокойный пр1ютъ Англ1ю и «вообще англосаксонскую расу — людей дела, практической лоэзш и трезвой свободы». Первые годы въ Англш онъ живетъ погруженный въ думы о Россш и въ свои воспоминания. Такъ возникли здесь его знамени-