* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

Д0СТОЕВСК1Й. 633 нашего прошедшаго: мы сознаемъ и ра-1 зужность его. Мы созоаемъ, что реформа раздвинула нашъ кругозоръ, что черезъ нее мы осмыслили будущее значеше наше въ великой семье всехъ народовъ. Мы знаемъ, что не оградимся уже теперь китайскими стенами отъ человечества. Мы предугадываема и предугад-ыеаемъ съ бла-гоговтьнгемъ, что харсштеръ нашей будущей деятельности долженъ бить въ высшей степени оощечелошческгй, что русская идея, можетъ быть, будетъ синте-зомъ воъхъ тгьхъ идей, которым съ такимъ упорствомъ, съ такимъ мужествомъ развиваешь Европа, въ отЬчъльныхъ своихъ н???нальностяхъ: что, можетъ быть, все враждебное въ этиссъ идеяхъ найдетъ свое примирете и дальтъйгиее розетте еъ русской народности. Бе да-ромъ же мы говорили на всехъ языкахъ, понимали все цившшзацш, сочувствовали интересамъ каждаго европейскаго народа, понимали смыслъ и разумность явлешй, совершенно намъ чуждыхъ. Не дар омъ заявили мы такую силу въ самоосужде-Б1и, удивлявшемъ всёхъ иностранцевъ. Она упрекали на съ за это, называли насъ безличными, людьми безъ отечества, не замечая, что способность отрешиться па время отъ почвы, чтобы трезвее и безпри -страстнее взглянуть па себя, есть уже само по себе признакъ величайшей особенности; способность же примиритель-наго взгляда на чужое есть величайшш и благороднейппй даръ природы, который дается очень немногимъ нащональностямъ. Иностранцы еще и не починали пацшхъ безконечныхъ силъ... Но теперь, кажется, и мы вступаемъ въ новую жизнь. И вотъ, передъ этимъ-то вступленхемъ въ новую жизнь, примирете последователей реформы Петра съ яародньшъ началомъ стало необходимостью. Мы го во ? имъ здесь не о славянофилахъ и яе о западникахъ. Къ ихъ домашнимъ раздорамъ наше время совершенно равнодушно. Мы говоримъ о примирены цившшзацш съ народнымъ началомъ. Мы чувствуемъ, что обе стороны должны, наконецъ, понять другь друга, должны разъяснить все недоуме-Н1я, которыхъ накопилось между ними такое невероятное множество, и потомъ согласно и стройно общими силами двинуться въ новый широкш и славный путь. Соединете во что бы то ни ста- ло, несмотря пи па какгя поо/сертвоватя, и возможно сьортшее—вотъ паша передовая мысль, вотъ девизъ иашъ. Но где же точка соприкосновения съ пародомъ? Какъ сделать первый шагъ къ сближению съ нимъ,—вотъ вопросъ, вотъ забота, которая должна быть разделяема всеми, кому дорого русское гьмя, всеми, кто любить народъ и дорожить его счастьемъ. А счастье его—счаст! е наше. Разумеется, что первый шагъ къ достижешю всякаго ' согласия есть грамотность и образование. Народъ никогда не пойметь насъ, если не будетъ къ тому при готовя енъ. Другого нетъ пути, и мы знаемъ, что, высказывая это, мы не говоримъ ничего новаго. Но, пока за образованными еословтемъ остается еще первый шагъ, оио должно воспользоваться своимъ положешемъ и воспользоваться усиленно. Распространено образован!я, усиленное, скорейшее и во что бы то ли стало—вогъ главная задача нашего времени, первый шагъ ко всякой деятельности». Кроме этой политической profession de foi, Достоевскш призналъ необходи-мьшь изложить и свое отношеше къ со-временнымъ ему литературнымъ вопро-самъ. «Мы, объясняла онъ, давно уже заметили, что въ нашей журналистике, въ послёдше годы, развилась какая-то особенная добровольная зависимость, дод-начальность литературнымъ автор итетамъ. Разумеется, мы не обвиняемъ нашу журналистку въ корысти, въ продажности. У насъ нетъ, какъ почти везде въ евро-пейскихъ литератур ахъ, журналовъ и газета, торгу ющихъ за деньги своими убе-ждеюями, меня ющихъ свою подлую службу и своихъ господъ на другихъ единственно изъ-за того, что друпе даютъ больше денегъ. Но зам$,тднъ, однако же, что можно продавать свои убеждешя и не за деньги. Можно продать себя, напримеръ, отъ излишняго врожденнаго подобострастия или изъ-за страха прослыть глуп-цомъ за несоглас1е съ литературными авторитетами. Золотая посредственность иногда даже безкорыстно трепезцетъ передъ мнешями, установленными столпами литературы,. особенно если эти мнетя смело, дерзко, нахально высказаны. Иногда только эта нахальность и дерзоеть доставляетъ зваше столпа и авторитета писателю неглупому, умеющему восполь-