* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

254 ГАРШИНЪ. После кончины Г. вышла въ свЪтъ его «Третья книжка разсказовъ» (С.-Пб. 1888 г.). Въ сборник^ «Памяти В. М. Гар-шина» (С.-Пб. 1889 г.) помещены три стихотворения Г.: «Пленница», «Н'Ётъ, не дана мнЪ власть» и «Св^чал (стр. 65—67). Въ бборкшгЬ «Приветь» (С.-Пб. 1898 г.) напечатано одно его йгихотворете въ ярозй; С. А. Венгеро-вымъ напечатано въ «Русскомъ Слов^Ь» въ день 25-лепя смерти писателя его стихотворение, натшсанное подъ впеча-таН&темъ шхоронъ Тургенева, а также перепечатано упомянутое выше стихо-творен!е въ проз?. Библюграфическгй ? ер ечеиь пр оизв е дешй Г. да ется Д. Д. Языков ымъ въ «Обзоре трудовъ покойныхъ русекихъ писателей», вып. 8, и П-В. Быковымъ въ собрати сочинений Г. въ издан!и Маркса. Разеказы Г. выдержали много издашй; они переведены на разные иностранные языки и пользуются за границей болышгмъ успйхомъ. Творчество Г. им-Ьеть крайне субъективный характеръ. Внутреншй об-ликъ Гаршина-челов'Ька такъ гЬсно связанъ и такъ гармонируетъ въ немъ съ личностью писателя, что писать о его творчеств^, не коснувшись его личности, его характера и взглядовъ, мен^е возможно, чймъ о какомъ-либо другомъ писателе. Почти каждый изъ его немногочисленныхъ разсказовъ есть какъ бы частица его авто-бюграфи!, часть его думъ и переживаний, оттого они такъ живо захватывают читателя своей жизненной правдой и такъ волнуютъ его. Самъ Г. еоздалъ свои произведешя, переживая ихъ «какъ болезнь», и настолько сживался со своими героями, что пережи-валъ ихъ страдан1я глубоко и реально; оттого и литературная работа, глубоко захватывая его, такъ утомляла и терзала его нервы» Не только друзья писателя и его сослуживцы, но и люди, лишь мимолетно соприкасавш!еся съ нимъ, единогласно свидетельствуют! о томъ обаятельно-еимпатичномъ впечатл^ши, которое производила на нихъ личность В. М. Гар-шина. А. И. Эртель пишетъ: «Припер-вомъ же знакомств^ васъ необыкновенно влекло къ нему. Печальный и задумчивый взглядъ его большихъ. «лучггстыхъ» глазъ (глааъ, остававшихся грустными даже и тогда, когда Г. смеялся), «д-Ьтская» улыбка на губахъ, то застенчивая, то ясная и добродушная, «искреншй» звукъ голоса, что-то необыкновенно простое и милое въ дви-жешяхъ — все въ немъ прельщало... И за всймъ тЪмъ, все, что онъ ни говорилъ, все, чтб онъ ни думалъ, не становилось въ противор'Ьч1е съ его внешними обстоятельствами, не вносило диссонанса въ эту удивительно гармоническую натуру. Трудно было найти большую скромность, бблыпую про-ототу, большую искренность; въ ма-лййшихъ отт!шкагъ мысли, какъ и въ малейшемъ жесгЬ, можно было заметить ту же присущую ему мягкость и правдивость». «Я часто думалъ», говорилъ В. А. Фаусекъ, «что если можно представить себ^ такое состоите м1ра, когдя въ челов-йчеств-й наступила бы полная гармотя, то это было бы тогда, если бы у вс?хъ людей былъ такой характеръ, какъ у В. М. Онъ не былъ епособенъ ни на какое дурное движете душевное. Основная черта его была — необыкновенное уважение къ правамъ и чувствамъ другихъ людей, необыкновенное признан!« человЪчс-скаго достоинства во всякомъ челов^к^, не раасудочное, не вытекающее изъ выработанныхъ убеждешй, а безсозна-тельное, инстинктивное, свойственное его натура. Чувство челов-йческаго равенства было ему присуще въ высшей степени; всегда со всЬми людьми, безь исключения, держался онъ одинаково»). Но при всей его деликатности и мягкости, его правдивая и прямая натура не допускала не только лжи, но даже и недомолвокъ, и когда напр. на чина юнце писатели спрашивали его мм'Ь-KIe 0 своихъ произведешяхъ, онъ прямо, не смягчая, высказывалъ его. Зависти яе было м4ста въ его хрустально-чистой дупгЬ, и онъ всегда съ искренними восторгомъ привате тйов а лъ по-явлете ноаыхъ талант онъ, которые ум-Ьлъ угадывать присущими ему тон-кимъ художественнымъ чутьемъ. Такъ угадалъ и прив-Ётствовалъ онъ А. П. Чехова. Но самой яркой чертой его характера была гуманность и его болезненная чувствительность ко злу. «Все его существо», говоритъ Эртель,