Розанов

Розанов, Василий Васильевич

[20.04.(02.05)1856 - 05.02.1919] - философ, публицист, литератор. Род. в г. Ветлуга Костромской губ., в семье коллежского секретаря. После смерти мужа мать Р. перебралась с детьми в Кострому. Детские годы Р. прошли в нищете. Спасением для мальчика стал переезд в Симбирск в 1870, где учителем в местной гимназии был его ст. брат. В 1873 семья переезжает в Нижний Новгород. В нижегородской гимназии Р. пережил период бурного увлечения позитивистскими и социалистич. идеями. В 1878 Р. поступил на первый курс ист.-филол. ф-та Моск. ун-та, где наибольшее впечатление на него произвели лекции В.И.Герье, М.М.Троицкого, Н.И.Сторо-женко и Ф.И.Буслаева. В этот же период он пишет свои первые филос. этюды. На четвертом курсе Р. женится на А.П. Сусловой. В 1882, после окончания ун-та, отправляется учительствовать в рус. глубинку. Около 10 лет Р. преподает историю и географию в Брянской прогимназии, Елецкой гимназии (с 1887) и Вельской прогимназии (с 1891). Здесь им было написано и опубликовано первое большое филос. соч. "О понимании". Кн., вышедшую в 1886 в Москве тиражом 300 экземпляров, не раскупили (имеются сведения, что часть тиража пошла на оберточную бумагу, часть вернули автору). В это же время А.П.Суслова бросает мужа, одновременно отказываясь дать ему развод. Эти годы были одними из самых тяжелых в жизни Р. Живительной и спасительной для него явилась встреча с В.Д.Бутягиной, вдовой учителя Елецкой гимназии. Р. буквально воскрес к жизни. В 1891, после тайного венчания, молодые переезжают из Ельца в г. Белый Смоленской губ. Здесь происходит заочное знакомство Р. с К.Н.Леонтьевым, оказавшим на него определяющее влияние. В 1893 Р. с женой переезжают в Петербург. Р. работает в Гос. контроле в должности чиновника особых поручений VII класса. В 1899 Р. оставляет службу и переходит на место постоянного сотрудника газ. А.С.Суворина "Новое время", где проработал до самого закрытия газ. в 1917. Осн. содержание последующей биографии Р. - это его многообразная лит. работа. За два предреволюц. десятилетия им были напечатаны в разл. изд-вах десятки кн., брошюр и статей. Незадолго до смерти он составил план изд. своих соч. в 50 т. В сентябре 1917 Р. с семьей переехал в Сергиев Посад, где спустя полтора года умер от истощения, успев выпустить перед смертью свои размышления и впечатления о революц. катастрофе России ("Апокалипсис нашего времени"). Р. питал повышенный филос. интерес к скрытым слоям индивидуальной и нац. душевной жизни, к диалектике и антиномичности чело-веч, мысли, к метафиз. тайнам бытия, таким как вера, брак, любовь, пол. В его соч. причудливо переплетались тяга к чувственному, плотскому язычеству с уважением к христ. молитве и откровению; жесткая логич. афористичность с интуитивно-бессознательным доверием к спонтанному художеств. слову; культ земли, простоты и обыденности с изощренным интеллектуализмом. Отсюда и постоянные смены идейных ориентиров, и перманентные колебания в оценке событий. Р. был высоко ценим писателями и философами самой разл. идейной ориентации - от П.А.Флоренского до З.Гиппиус и О.Мандельштама.

А.В.Иванов

Р. считал, что рус. имеют две формы выражения филос. интересов - официальную, по службе (должностную), и филос. сектантство - темные, бродящие филос. искания. Эта вторая ветвь рус. филос., не имея науч. декорума, полна "жизненного пороха, самогорения, порыва мысли и всегда около действительности, около природы вещей (см.: "Природа и история". СПб., 1900. С.161). "Философское сектантство" Р. проявилось в особом интересе к секретным, глубинным пластам душевной жизни, тайнам бытия, к логич. запутанности человеч. мысли. Для филос. Р., предстающей перед нами то в бытовых зарисовках, то в выступлениях на злобу дня, характерны бессистемность, кажущаяся несерьезность и кроющаяся за ней глубина. При всей необычности манеры философствования у Р. просматривается достаточно цельная и последовательно развиваемая концепция. В основе его мировоззрения - признание ценности индивидуального бытия, отдельных вещей, человеч. переживаний и устремлений. Утверждение равноправности и равноценности разл., на первый взгляд, несопоставимых предметов и событий, того, что признается великим или значительным, с тем, что считается мелочами жизни, является одним из осн. мотивов его работ: "Моя кухонная (прих.-расх.) книжка стоит "Писем Тургенева к Виар-до". Это - другое, но это такая же ось мира и, в сущности, такая же поэзия. Сколько усилий! бережливости! страха не переступить "черты"! и - удовлетворения, когда "к 1-му числу" сошлись концы с концами". Такой взгляд согласуется с космологич. представлениями Р., его убеждением в общности происхождения разл. вещей из единой сущности, из "мистико-мате-ринской утробы универса". Для социол. взглядов Р. характерно противопоставление естеств. искусственному - естеств. развития человека и об-ва искусственным построениям соц. прожектеров, равно как и искусственным ограничениям, налагаемым на человеч. жизнь господствующей моралью и гос. учреждениями. Р. не принимал полит. радикализма, призывов к разрушению существующего гос-ва и обществ. ин-тов, к достижению всеобщего счастья в будущем ценой кровопролития и благополучия ныне живущих людей. Он критикует поколение революционеров-"шестидесятников" за слишком узкое и огрубленное понимание человека, сведение к минимуму его многообразных потребностей, готовность принести естеств. (реальную) жизнь в жертву своим искусственным построениям, за уверенность в том, что они "строятся в пустыне". Отвергая взгляд на человека прежде всего как на носителя определ. соц. идеалов и исполнителя ист. задач, Р. настаивает на том, что именно в индивидуальном - основание истории, ее гл. центр, ее смысл, ее значительность. Он говорит о моральной ответственности "прогрессивных" властителей дум, призывающих молодых людей к террору: "Сколько у нас репутаций если не литературных..., то журнальных, обмоченных в юношеской крови". Однако Р. был уверен, что непонимание естества человека и обществ. устройства обрекает на неудачу проекты социалистов-радикалов: "Битой посуды будет много", но "нового здания не выстроится"; "новое здание", с чертами ослиного в себе, провалится в третьем-четвертом поколении". С уважением относясь к "действительности, выросшей из истории", Р. включал в эту действительность и свою страну, не идеализируя ее, но считая, что необходимые преобразования должны проводиться за счет усовершенствования, а не разрушения сложившихся полит. и обществ. ин-тов, с учетом уже проявившихся тенденций ее развития. В условиях поляризации обществ. сил, когда на одном полюсе объединились "прогрессивность", соц.-полит. радикализм и антипатриотизм, а на др. - консервативность, славянофильство и державность, Р. практически всю свою жизнь был на стороне вторых. "Да, рус. печать и общество, не стой у них поперек горла "правительство", разорвали бы на клоки Россию и роздали бы эти клоки соседям даже и не за деньги, а просто за "рюмочку" похвалы. И вот отчего без нерешимости и колебания нужно прямо становиться на сторону "бездарного правительства", к-рое все-таки одно только все охраняет и оберегает. К-рое еще одно только не подло и не пропито в России". Р. разделил со славянофилами идеализацию начал соборности, общинности, мирского владения землей и склонности к артельной форме труда, видя в полном развитии этих начал обещание жизни "более высокой, гармоничной и примиренной, нежели в какой томится Европа". Семейный вопрос Р. считал важнейшим в обществ. жизни. Тему семьи он тесно связывал с темой пола. Мотивы "привязанности" Р. к этой проблеме, к поискам "религии пола" лежали в его собственной жизненной драме. Счастливый в своем втором браке, Р. по законам Росс. империи считался двоеженцем. Все его пятеро детей считались незаконнорожденными и не могли носить его имя. Будучи христианином, он жаждал освящения своего истинного брака Церковью, стремился найти в христ. учении основания для этого, понять причины существующей позиции Церкви в отношении к браку и рождению. Отсюда - упреки христианству в "бессеменности", пренебрежении "чресленным началом", к-рому уделяется гораздо больше внимания в иудаизме. Пол занимает важное место в космологии Р. Именно через пол, считает он, человек связан со всей природой. Пол - нечто мистическое, глубинная тайна его не м.б. познана. "Связь пола с Богом - большая, чем связь ума с Богом, даже чем связь совести с Богом...". Всякое человеч. рождение свято и должно быть освящено Церковью, оно всегда правомерно.

Культурологи (см.: "К.". Т.2. С.2. 172-173) считают Р. "основателем теории и практики постмодернизма,- задолго до его западно-европ. аналогов". Этот постмодернизм особенно ярко продемонстрирован в таких программных для него "мозаичных" произведениях, как "Уединенное" (1912), "Смертное" (1913), "Апокалипсис нашего времени" (1917-18) и др. Эти произведения, как отмечает И.В.Кондаков, отличаются новаторством не только по замыслу, но и в жанрово-стилевом отношении: как будто в хаотическом порядке здесь чередуются дневниковые записи, житейские афоризмы, филос. рассуждения, лиризм и публицистичность, откровение обывателя, самобытное жизнетворч. и мн. др. Метод мышления Р. здесь "принципиально междисциплинирован и метаисторичен: филос. культуры и искусство мысли, литературность бытия и пошлость литературы, метафизика повседневности и тривиальность вечных истин то и дело меняются местами и переходят друг в друга, что создает картину многозначности и неисчерпаемости мира, взаимосвязи его культурных значений и смыслов, относительности всех ценностей".

Соч.: Легенда о Великом инквизиторе Ф.М.Достоевского. СПб., 1894, 1902, 1906; Сумерки просвещения. СПб., 1899; Религия и культура. СПб., 1899, 1901; Природа и история. СПб., 1903; Около церковных стен. В 2 т. СПб., 1906; Русская Церковь. СПб., 1909; Темный лик. Метафизика христианства. СПб., 1911; Уединенное. СПб., 1912, Пг., 1916; Люди лунного света. Метафизика христианства. СПб., 1913; Опавшие листья. Короб первый. СПб., 1913; Опавшие листья. Короб второй. Пг., 1915; Апокалипсис нашего времени. Вып.1 - 10. Сергиев Посад, 1917-1918; Избр. Нью-Йорк, 1957; Избр. Мюнхен, 1970; Мысли о литературе. М., 1989; Соч. в 2 т. М., 1990; Сумерки просвещения. М., 1990; О себе и жизни своей. Уединенное. Смертное. Опавшие листья. Апокалипсис нашего времени. М., 1990; Религия. Философия. Культура. М., 1992; В темных религиозных лучах. М., 1994 (Т.3); Цель человеческой жизни // Смысл жизни. (Антология). М., 1994; Мимолетное. М., 1994 (Т.2); Среди художников., 1994 (Т.1); В мире неясного и нерешенного. М., 1995 (Т.6); О писательстве и писателях. М., 1995 (Т.4). Около церковных стен. М., 1995 (Т.5); О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. М., 1996; Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. М., 1996 (Т.7), (в кн. вошли "Литературные очерки", а также никогда не переиздававшиеся ранее статьи разных лет о писателях и деятелях русской культуры); Когда начальство ушло... М., 1997 (Т.8); Сахарна. М., 1998. (Т.9); Во дворе язычников. М., 1999 (Т. 10); Последние листья. М., 2000 (Т.11); Апокалипсис нашего времени. М., 2000 (Т.12).

А.П.Алексеев