Эмпузы
(Empusidae).
Море – первоначальный источник жизни, хранит в своих глубинах странных существ – первые опыты творения; суша, менее населенная, но более способная к усовершенствованию, почти совсем утеряла этих существ. Те немногие, что еще остаются на ней, принадлежат большей частью к простейшим насекомым, с очень неразвитым строительным искусством и крайне простым превращением. В нашей местности представителями этих насекомых являются богомолы – богомол обыкновенный, со своим интересным нравом и странным строением тела, и эмпуза (Empusa pauperata Latr.) – предмет этой главы.
Личинка эмпузы – странное создание, слабое, вихляющееся и такой странной формы, что не знающий ее человек не решится взять ее в руки. Дети в моей местности прозвали ее "чертенком". Она встречается редко, весною – до мая, осенью и иногда зимою, если ярко светит солнце. Излюбленное жилище личинки – жесткая трава в сухой местности или низкий кустарник, где она живет под прикрытием какой-нибудь кучи камней.
Рассмотрим ее повнимательнее. Брюшко личинки всегда приподнято и загнуто так, что кончик его, расширяющийся в виде лопаточки, касается спины. Заостренные пластинки, расположенные тремя рядами, торчат на нижней его стороне, сделавшейся верхнею, потому что она перевернулась кверху. Насекомое опирается на четыре длинные лапки, вооруженные на бедрах, в месте соединения с голенью, округлой пластинкой, похожею на лезвие широкого ножа.
Над брюшком возвышается на четырех лапках, поднимаясь почти вертикально, твердая и несоразмерно длинная передняя часть туловища, круглая и тонкая, как соломинка. К переднему концу ее прикреплена пара хищных, хватательных ног, похожих на ноги богомола и заканчивающихся гарпуном, острее иглы, и жестокими тисками, с зубчатыми, складными пилами, которым, чтобы быть страшным орудием пытки, не хватает только больших размеров. Причудливая голова соответствует этому вооружению. Остренькая мордочка с изогнутыми усами, снабженными отросточками; глаза большие, выступающие. Между глазами – острый отросток, а на лбу что-то невероятное, вроде высокой и раздвоенной митры, с острыми расходящимися концами. Для чего личинке такой чудовищный чепец? Мы увидим это на охоте. В окраске личинки преобладает сероватый цвет.
К концу личинкового состояния, после нескольких линек, появляется более богатая окраска взрослого насекомого, выделяются пока еще неопределенные пояски – зеленоватые, белые и розовые. По усикам уже можно различить пол эмпузы. Самки имеют нитевидные усики, а у самцом они раздуваются в виде веретена, с более толстой нижней частью, образующей чехол, из которого позднее выйдут изящные султаны.
Таково это сказочное насекомое. Если вы его встретите среди кустов, то увидите, как оно вихляется, раскачивая головой, причем митра вертится, как на шпиле; эмпуза смотрит на вас, как будто все понимает, и поворачивает голову через плечо. На острой мордочке, кажется, читаешь хитрое выражение. В октябре я набираю под металлическую сетку порядочное их количество.
Чем их кормить? Мои эмпузы очень малы: им месяц, самое большее – два. Я предлагаю им кобылок подходящей величины, самых маленьких, каких мог найти. Они отказываются, даже больше: боятся моего угощения. Если какая-нибудь кобылка мирно приблизится к эмпузе, то будет плохо принята. Острая митра нагибается и легко отбрасывает незваного гостя. Значит, странный чепец – это оборонительное оружие.
Я даю личинкам живую домашнюю муху. Она съедена без колебаний. Как только муха проходит вблизи "чертенка", он поворачивает голову, изгибает туловище и, закинув переднюю лапку, хватает муху и сдавливает ее между своими двойными пилами. Кошка вряд ли с большей ловкостью хватает когтями мышь.
Как ни мала эта дичь, ее хватает эмпузе на день, часто даже на несколько дней. Вот первая неожиданность: эти насекомые, так хорошо вооруженные, крайне воздержаны в пище. Я думал, что они страшные обжоры, а они довольствуются малым. Так проходит осень: эмпузы со дня на день едят все меньше и сидят неподвижно, уцепившись за металлическую сетку. Их воздержанность в пище меня устраивает, так как мухи попадаются все реже и реже, и наступает время, когда я был бы в большом затруднении заготовлять им пищу.
Три зимних месяца они остаются почти в полной неподвижности. Если погода хорошая, я выставляю садок на окно, освещенное солнцем, и тогда пленницы немного разминаются, раскачиваются, решаются переменить место, но признаков голода не проявляют. Редкие мушки, которых я случайно ловлю, не привлекают их. Они проводят зиму в полном воздержании.
Мои садки показывают, что должно происходить зимою в естественных условиях. Укрывшись в трещины камней на солнечной стороне, молодые эмпузы ожидают в оцепенении возвращения тепла. Иногда, в солнечную погоду, они выходят из своего убежища посмотреть, приближается ли весна.
И она приближается. Наступает март. Мои узники начинают двигаться и линять. Им нужна пища. Опять начинаются мои хлопоты. Домашних мух еще нет. Я начинаю предлагать личинкам более ранних двукрылых – эристалий. Отказ. Для эмпузы это слишком крупная и сильная дичь. Она защищается от эристалий ударами митры. Но несколько очень молодых, нежных кузнечиков приняты охотно. К несчастью, подобная дичь редко попадает в мой садок. Приходится личинкам поголодать до появления первых бабочек. Когда они появляются, то главную пищу личинок эмпузы составляет белая бабочка-капустница. Как только я бросаю ее живой под колпак, эмпуза кидается на нее, но тотчас оставляет, не будучи в состоянии одолеть. Своими большими крыльями бабочка так толкает хищницу, что та вынуждена отпустить ее. Я прихожу эмпузе на помощь и обрезаю ножницами крылья бабочке. Тогда голодная пленница хватает ее и начинает грызть, но съедает только голову и верх туловища бабочки; прочее: жирное брюшко, большая часть туловища, ножки и, наконец (это само собою разумеется), остатки крыльев – остается нетронутым.
Является ли это выбором более сочных и нежных кусков? Нет, потому что брюшко сочнее, но эмпуза не ест его, тогда как муху съедает всю. Это военный прием. Здесь я опять вижу охотника, парализующего дичь в затылок. И действительно, всякая дичь: муха, кобылка, кузнечик, бабочка – всегда поражается сзади в шею. Первый укус направлен в точку, скрывающую мозговые узлы; от этого происходит внезапная неподвижность, дающая возможность в полном спокойствии поедать добычу.
Итак, слабая личинка эмпузы также обладает способностью парализовать добычу, прокусив ей затылок. Она продолжает грызть вокруг этой точки, и потому сначала исчезает верхняя часть туловища бабочки и голова, а тем временем охотник насыщается, поэтому остальное падает на землю как излишнее. Муравьи воспользуются остатками.
Прежде чем описывать превращение, разъясним еще одно обстоятельство. Молодые эмпузы всегда одинаково держатся под колпаком. Уцепившись коготками четырех задних лапок за металлическую сетку, они висят неподвижно спиною вниз, причем вся тяжесть тела поддерживается четырьмя лапками. Если личинка хочет переместиться, то передние гарпуны раскрываются, вытягиваются, цепляются за сетку и подтягивают тело. По окончании короткой прогулки передние лапки хищницы складываются на груди. Вообще только четыре задние лапки почти всегда поддерживают висящее животное. В моих садках эмпуза остается в этом положении десять месяцев кряду, и в таком положении она охотится, ест, дремлет, меняет кожу, спаривается, откладывает яйца и умирает. Прицепившись к сетке молодою, она падает оттуда старой, прожив жизнь.
В естественных условиях дело происходит не совсем так. Насекомое сидит на кустах спиною вверх и принимает опрокинутое положение только в редких случаях. Своим положением оно напоминает летучих мышей, висящих головою вниз, уцепившись задними лапками за потолок своего убежища. Птице особое строение пальцев помогает спать на одной ноге, автоматически обхватывающей качающуюся ветку. У эмпузы не замечается ничего подобного. Конец ее лапок имеет обыкновенное строение – только двойной коготок.
Я желал бы, чтобы анатомия показала мне в действии эти лапки, более тонкие, чем нитка, те мускулы, нервы и сухожилия, которые управляют коготками и без устали держат их в течение десяти месяцев закрытыми, во время бодрствования и сна. Если какой-нибудь тончайший скальпель займется этой задачей, то я ему укажу еще более странные примеры – именно: положение некоторых перепончатокрылых во время ночного покоя.
Одна аммофила с красными передними лапками (Ammophila holosericea Fb.) часто встречается в моем саду в конце августа и выбирает местом ночного отдыха кайму из лаванды. В сумерки, в особенности после душного дня, перед грозой, я уверен, что найду ее там. Вот так странное положение для ночного отдыха! Стебель лаванды схвачен челюстями. Четырехугольная форма его дает более крепкую опору, чем дала бы круглая. На этой единственной опоре тело насекомого держится в воздухе, вытянутое, с подобранными ножками. Оно составляет прямой угол со стеблем, так что тяжесть тела держится только усилиями челюстей.
Аммофила спит, вытянувшись в пространстве при помощи челюстей. Только у этих насекомых могут быть подобные положения, переворачивающие наше понятие о покое. Если грянет гроза или ветер начнет раскачивать стебель, спящая не беспокоится. Самое большее, что она сделает, это упрется немного передними лапками в качающуюся ветку. Но не одна аммофила спит в таком странном положении. Антидии, одинеры, эвцеры, особенно самцы, делают то же самое. Все они хватают стебель челюстями и спят, вытянув в воздухе тело и сложив лапки. Некоторые, самые крупные, позволяют себе опереться на ветку только концом брюшка, согнутого в дугу. Посещение спальни некоторых перепончатокрылых не объясняет, однако, поведение эмпузы; оно вызывает другой вопрос, не менее трудный: что такое усталость и что такое отдых животной машины? В жизни покоя нет, кроме того, который кладет ей предел. Напряжение никогда не прекращается: всегда какой-нибудь мускул работает, какое-нибудь сухожилие сокращается. Сон, который кажется временным несуществованием, сопровождается, как и бодрствование, усилиями – то работает лапка, то конец хвоста, то коготь, то челюсть.
Превращение совершается к середине мая, и появляется взрослая эмпуза. От личинки она сохраняет острую митру, хватательные пилы, наколенники и тройной ряд пластинок на нижней стороне брюшка. Но теперь брюшко не загибается кверху крючком, и насекомое имеет более правильную фигуру. Большие крылья нежно-зеленого цвета, розовые на плечах, способны к полету у обоих полов. Самец имеет перистые усики, как у некоторых сумеречных бабочек, шелкопрядов. По росту он почти равен подруге.
Прожорливые насекомые буйны. Богомол, объевшись кобылками, легко раздражается и принимает боевое положение. Эмпуза, воздержанная к еде, не знает этих враждебных проявлений. Ссоры и взаимное поедание здесь совершенно неизвестны. Неизвестна также ужасная любовь. Самец эмпузы настойчив, предприимчив и долго добивается взаимности. Несколько дней он ухаживает за подругой, прежде чем добьется успеха. Супруг после того мирно удаляется и принимается за свои мелкие охотничьи делишки, не подвергаясь опасности быть съеденным дражайшей половиной. Затем оба пола живут в мире, равнодушные друг к другу до середины июля. Тогда состарившийся самец охладевает ко всему, не охотится больше, ходит пошатываясь и, мало-помалу спускаясь с верхушки колпака, падает на землю и умирает. Самец-богомол, не забудем этого, кончает жизнь в желудке супруги.
Кладка яиц следует вскоре за смертью самцов. Ко времени устройства гнезда самка эмпузы не имеет такого большого брюха, как самка богомола. Все такая же тоненькая, легкая, способная к полету, она показывает этим, что потомство ее будет немногочисленно. Лицевая коробочка, устраиваемая на соломинке, на веточке или на обломке камня, имеет не больше 1 сантиметра в длину. Форма коробочки – трапеция, из меньших сторон которой одна несколько выпукла, а другая наклонена откосом. Обыкновенно на верхушке откоса возвышается нитевидный отросток, напоминающий в более тонком виде конечную шпору гнезд богомола. Там застыла, вытянутая в нитку, последняя капля липкого вещества.
Очень тонкий слой сероватой обмазки, состоящей из высохшей пены, покрывает коробочку эмпузы, в особенности на верхней стороне. Под этой обмазкой, легко исчезающей, видно основное вещество гнезда – однородное, роговое, бледно-рыжего цвета. Шесть или семь слабых бороздок пересекают бока гнезда изогнутыми полосами. Во время вылупления на верхней стороне коробочки появляется дюжина круглых отверстий, расположенных рядами. Это выходные отверстия личинок. Немного выступающие края выходов продолжаются от одного отверстия к другому в виде ленты с двойным рядом чередующихся дырочек. Очевидно, эта волнообразно изгибающаяся лента – следствие волнообразных движений яйцеклада. Каждому отверстию соответствует ячейка, в которой находятся стоймя два яичка. Следовательно, одна самка кладет около двух дюжин яиц.
Я не наблюдал вылупления личинок эмпузы и не знаю, наличествует ли здесь, как у богомола, переходная ступень, облегчающая освобождение. Возможно, и нет, так все хорошо приготовлено для выхода. Над ячейками находятся очень короткие сени, свободные от всяких препятствий, закрытые только небольшим количеством пенистого вещества, очень ломкого и легко поддающегося челюстям новорожденных. При таком просторном проходе длинные лапки и тонкие усики не могут мешать выходу, и животное может обойтись без переходной ступени. Но так как я сам не видал вылупления, то ограничиваюсь только предположениями, хотя очень вероятными.
Еще одно слово о нравах. Сравним: у богомолов – борьба и поедание друг друга; у эмпуз – мирный нрав. Откуда такое глубокое различие в нравах при одинаковом строении? Может быть, от разницы в питании? Действительно, умеренность в пище смягчает характер как у человека, так и у животного: обжорство делает характер более грубым. Но откуда возникает обжорство у одного и умеренность у другого, когда почти одинаковое строение должно предполагать одинаковые потребности? Богомолы повторяют нам на свой лад то, что говорили уже многие другие насекомые, а именно: склонности и способности не находятся под исключительным влиянием анатомии. Гораздо выше физических законов, управляющих веществом, стоят другие – управляющие инстинктами.
Эмпузы (Empusidae) – семейство отряда богомоловых. Размер тела не превышает 10 см. Включает один род (Empusa) с небольшим количеством видов (около десяти). Взрослые эмпузы и их личинки – хищники.
У видов семейства эмпузовых (Empusidae) голова имеет торчащий вперед конический отросток, иногда раздвоенный на конце, а усики у самцов перистые. Такое характерное строение головы придает своеобразие всему облику эмпузы.
Эристалии, или ильницы (Eristalis), – род семейства журчалок. Широко распространены в Европе. Наиболее известна пчеловидка обыкновенная (E. lenax). У ее личинки имеются длинные хвостовидные дыхательные трубки, так как она обитает в помойных ямах.
Несмотря на свой воинственный вид, эмпуза – мирное животное, совсем не вознаграждающее затраты на ее воспитание. Помещенные под колпак, то по полудюжине, то попарно, они никогда не выходят из спокойного состояния. Как и личинки, они воздержаны и довольствуются мухою или двумя в день.
Богомолов можно назвать машинами для убийства. Для того чтобы схватить жертву – насекомое, маленькую лягушку или, если речь идет о самке, собственного супруга, – богомолу требуется всего лишь доля секунды.
В Крыму, Закавказье и Средней Азии обитают два вида эмпуз; оба довольно крупные (47–65 мм длиной), с тонким стройным телом желтовато-зеленого цвета. Один из них – полосатая эмпуза (Empusa fasciata) – встречается в южной части Крыма, а другой – рого-крылая эмпуза (Е. pennicornis) – распространен в пустынях Закавказья, Средней Азии и Казахстана. Эти своеобразные насекомые ведут преимущественно ночной образ жизни. Днем они держатся на высоких травах или кустах растений, приподнявшись, словно на ходулях, на четырех задних ногах и высоко приподняв грудь с "молитвенно" сложенными ногами. Зимуют эмпузы во взрослом состоянии или в виде взрослых личинок. Откладка яиц происходит летом. Летом же вылупляются и личинки, которые своими размерами превышают даже личинок более крупных видов – обыкновенного и древесного богомолов. Они с самого начала своей активной деятельности начинают питаться более крупными объектами, чем тли. Поэтому в кормовом рационе эмпуз в течение всего периода развития преобладают различные двукрылые насекомые.
Море – первоначальный источник жизни, хранит в своих глубинах странных существ – первые опыты творения; суша, менее населенная, но более способная к усовершенствованию, почти совсем утеряла этих существ. Те немногие, что еще остаются на ней, принадлежат большей частью к простейшим насекомым, с очень неразвитым строительным искусством и крайне простым превращением. В нашей местности представителями этих насекомых являются богомолы – богомол обыкновенный, со своим интересным нравом и странным строением тела, и эмпуза (Empusa pauperata Latr.) – предмет этой главы.
Личинка эмпузы – странное создание, слабое, вихляющееся и такой странной формы, что не знающий ее человек не решится взять ее в руки. Дети в моей местности прозвали ее "чертенком". Она встречается редко, весною – до мая, осенью и иногда зимою, если ярко светит солнце. Излюбленное жилище личинки – жесткая трава в сухой местности или низкий кустарник, где она живет под прикрытием какой-нибудь кучи камней.
Рассмотрим ее повнимательнее. Брюшко личинки всегда приподнято и загнуто так, что кончик его, расширяющийся в виде лопаточки, касается спины. Заостренные пластинки, расположенные тремя рядами, торчат на нижней его стороне, сделавшейся верхнею, потому что она перевернулась кверху. Насекомое опирается на четыре длинные лапки, вооруженные на бедрах, в месте соединения с голенью, округлой пластинкой, похожею на лезвие широкого ножа.
Над брюшком возвышается на четырех лапках, поднимаясь почти вертикально, твердая и несоразмерно длинная передняя часть туловища, круглая и тонкая, как соломинка. К переднему концу ее прикреплена пара хищных, хватательных ног, похожих на ноги богомола и заканчивающихся гарпуном, острее иглы, и жестокими тисками, с зубчатыми, складными пилами, которым, чтобы быть страшным орудием пытки, не хватает только больших размеров. Причудливая голова соответствует этому вооружению. Остренькая мордочка с изогнутыми усами, снабженными отросточками; глаза большие, выступающие. Между глазами – острый отросток, а на лбу что-то невероятное, вроде высокой и раздвоенной митры, с острыми расходящимися концами. Для чего личинке такой чудовищный чепец? Мы увидим это на охоте. В окраске личинки преобладает сероватый цвет.
К концу личинкового состояния, после нескольких линек, появляется более богатая окраска взрослого насекомого, выделяются пока еще неопределенные пояски – зеленоватые, белые и розовые. По усикам уже можно различить пол эмпузы. Самки имеют нитевидные усики, а у самцом они раздуваются в виде веретена, с более толстой нижней частью, образующей чехол, из которого позднее выйдут изящные султаны.
Таково это сказочное насекомое. Если вы его встретите среди кустов, то увидите, как оно вихляется, раскачивая головой, причем митра вертится, как на шпиле; эмпуза смотрит на вас, как будто все понимает, и поворачивает голову через плечо. На острой мордочке, кажется, читаешь хитрое выражение. В октябре я набираю под металлическую сетку порядочное их количество.
Чем их кормить? Мои эмпузы очень малы: им месяц, самое большее – два. Я предлагаю им кобылок подходящей величины, самых маленьких, каких мог найти. Они отказываются, даже больше: боятся моего угощения. Если какая-нибудь кобылка мирно приблизится к эмпузе, то будет плохо принята. Острая митра нагибается и легко отбрасывает незваного гостя. Значит, странный чепец – это оборонительное оружие.
Я даю личинкам живую домашнюю муху. Она съедена без колебаний. Как только муха проходит вблизи "чертенка", он поворачивает голову, изгибает туловище и, закинув переднюю лапку, хватает муху и сдавливает ее между своими двойными пилами. Кошка вряд ли с большей ловкостью хватает когтями мышь.
Как ни мала эта дичь, ее хватает эмпузе на день, часто даже на несколько дней. Вот первая неожиданность: эти насекомые, так хорошо вооруженные, крайне воздержаны в пище. Я думал, что они страшные обжоры, а они довольствуются малым. Так проходит осень: эмпузы со дня на день едят все меньше и сидят неподвижно, уцепившись за металлическую сетку. Их воздержанность в пище меня устраивает, так как мухи попадаются все реже и реже, и наступает время, когда я был бы в большом затруднении заготовлять им пищу.
Три зимних месяца они остаются почти в полной неподвижности. Если погода хорошая, я выставляю садок на окно, освещенное солнцем, и тогда пленницы немного разминаются, раскачиваются, решаются переменить место, но признаков голода не проявляют. Редкие мушки, которых я случайно ловлю, не привлекают их. Они проводят зиму в полном воздержании.
Мои садки показывают, что должно происходить зимою в естественных условиях. Укрывшись в трещины камней на солнечной стороне, молодые эмпузы ожидают в оцепенении возвращения тепла. Иногда, в солнечную погоду, они выходят из своего убежища посмотреть, приближается ли весна.
И она приближается. Наступает март. Мои узники начинают двигаться и линять. Им нужна пища. Опять начинаются мои хлопоты. Домашних мух еще нет. Я начинаю предлагать личинкам более ранних двукрылых – эристалий. Отказ. Для эмпузы это слишком крупная и сильная дичь. Она защищается от эристалий ударами митры. Но несколько очень молодых, нежных кузнечиков приняты охотно. К несчастью, подобная дичь редко попадает в мой садок. Приходится личинкам поголодать до появления первых бабочек. Когда они появляются, то главную пищу личинок эмпузы составляет белая бабочка-капустница. Как только я бросаю ее живой под колпак, эмпуза кидается на нее, но тотчас оставляет, не будучи в состоянии одолеть. Своими большими крыльями бабочка так толкает хищницу, что та вынуждена отпустить ее. Я прихожу эмпузе на помощь и обрезаю ножницами крылья бабочке. Тогда голодная пленница хватает ее и начинает грызть, но съедает только голову и верх туловища бабочки; прочее: жирное брюшко, большая часть туловища, ножки и, наконец (это само собою разумеется), остатки крыльев – остается нетронутым.
Является ли это выбором более сочных и нежных кусков? Нет, потому что брюшко сочнее, но эмпуза не ест его, тогда как муху съедает всю. Это военный прием. Здесь я опять вижу охотника, парализующего дичь в затылок. И действительно, всякая дичь: муха, кобылка, кузнечик, бабочка – всегда поражается сзади в шею. Первый укус направлен в точку, скрывающую мозговые узлы; от этого происходит внезапная неподвижность, дающая возможность в полном спокойствии поедать добычу.
Итак, слабая личинка эмпузы также обладает способностью парализовать добычу, прокусив ей затылок. Она продолжает грызть вокруг этой точки, и потому сначала исчезает верхняя часть туловища бабочки и голова, а тем временем охотник насыщается, поэтому остальное падает на землю как излишнее. Муравьи воспользуются остатками.
Прежде чем описывать превращение, разъясним еще одно обстоятельство. Молодые эмпузы всегда одинаково держатся под колпаком. Уцепившись коготками четырех задних лапок за металлическую сетку, они висят неподвижно спиною вниз, причем вся тяжесть тела поддерживается четырьмя лапками. Если личинка хочет переместиться, то передние гарпуны раскрываются, вытягиваются, цепляются за сетку и подтягивают тело. По окончании короткой прогулки передние лапки хищницы складываются на груди. Вообще только четыре задние лапки почти всегда поддерживают висящее животное. В моих садках эмпуза остается в этом положении десять месяцев кряду, и в таком положении она охотится, ест, дремлет, меняет кожу, спаривается, откладывает яйца и умирает. Прицепившись к сетке молодою, она падает оттуда старой, прожив жизнь.
В естественных условиях дело происходит не совсем так. Насекомое сидит на кустах спиною вверх и принимает опрокинутое положение только в редких случаях. Своим положением оно напоминает летучих мышей, висящих головою вниз, уцепившись задними лапками за потолок своего убежища. Птице особое строение пальцев помогает спать на одной ноге, автоматически обхватывающей качающуюся ветку. У эмпузы не замечается ничего подобного. Конец ее лапок имеет обыкновенное строение – только двойной коготок.
Я желал бы, чтобы анатомия показала мне в действии эти лапки, более тонкие, чем нитка, те мускулы, нервы и сухожилия, которые управляют коготками и без устали держат их в течение десяти месяцев закрытыми, во время бодрствования и сна. Если какой-нибудь тончайший скальпель займется этой задачей, то я ему укажу еще более странные примеры – именно: положение некоторых перепончатокрылых во время ночного покоя.
Одна аммофила с красными передними лапками (Ammophila holosericea Fb.) часто встречается в моем саду в конце августа и выбирает местом ночного отдыха кайму из лаванды. В сумерки, в особенности после душного дня, перед грозой, я уверен, что найду ее там. Вот так странное положение для ночного отдыха! Стебель лаванды схвачен челюстями. Четырехугольная форма его дает более крепкую опору, чем дала бы круглая. На этой единственной опоре тело насекомого держится в воздухе, вытянутое, с подобранными ножками. Оно составляет прямой угол со стеблем, так что тяжесть тела держится только усилиями челюстей.
Аммофила спит, вытянувшись в пространстве при помощи челюстей. Только у этих насекомых могут быть подобные положения, переворачивающие наше понятие о покое. Если грянет гроза или ветер начнет раскачивать стебель, спящая не беспокоится. Самое большее, что она сделает, это упрется немного передними лапками в качающуюся ветку. Но не одна аммофила спит в таком странном положении. Антидии, одинеры, эвцеры, особенно самцы, делают то же самое. Все они хватают стебель челюстями и спят, вытянув в воздухе тело и сложив лапки. Некоторые, самые крупные, позволяют себе опереться на ветку только концом брюшка, согнутого в дугу. Посещение спальни некоторых перепончатокрылых не объясняет, однако, поведение эмпузы; оно вызывает другой вопрос, не менее трудный: что такое усталость и что такое отдых животной машины? В жизни покоя нет, кроме того, который кладет ей предел. Напряжение никогда не прекращается: всегда какой-нибудь мускул работает, какое-нибудь сухожилие сокращается. Сон, который кажется временным несуществованием, сопровождается, как и бодрствование, усилиями – то работает лапка, то конец хвоста, то коготь, то челюсть.
Превращение совершается к середине мая, и появляется взрослая эмпуза. От личинки она сохраняет острую митру, хватательные пилы, наколенники и тройной ряд пластинок на нижней стороне брюшка. Но теперь брюшко не загибается кверху крючком, и насекомое имеет более правильную фигуру. Большие крылья нежно-зеленого цвета, розовые на плечах, способны к полету у обоих полов. Самец имеет перистые усики, как у некоторых сумеречных бабочек, шелкопрядов. По росту он почти равен подруге.
Прожорливые насекомые буйны. Богомол, объевшись кобылками, легко раздражается и принимает боевое положение. Эмпуза, воздержанная к еде, не знает этих враждебных проявлений. Ссоры и взаимное поедание здесь совершенно неизвестны. Неизвестна также ужасная любовь. Самец эмпузы настойчив, предприимчив и долго добивается взаимности. Несколько дней он ухаживает за подругой, прежде чем добьется успеха. Супруг после того мирно удаляется и принимается за свои мелкие охотничьи делишки, не подвергаясь опасности быть съеденным дражайшей половиной. Затем оба пола живут в мире, равнодушные друг к другу до середины июля. Тогда состарившийся самец охладевает ко всему, не охотится больше, ходит пошатываясь и, мало-помалу спускаясь с верхушки колпака, падает на землю и умирает. Самец-богомол, не забудем этого, кончает жизнь в желудке супруги.
Кладка яиц следует вскоре за смертью самцов. Ко времени устройства гнезда самка эмпузы не имеет такого большого брюха, как самка богомола. Все такая же тоненькая, легкая, способная к полету, она показывает этим, что потомство ее будет немногочисленно. Лицевая коробочка, устраиваемая на соломинке, на веточке или на обломке камня, имеет не больше 1 сантиметра в длину. Форма коробочки – трапеция, из меньших сторон которой одна несколько выпукла, а другая наклонена откосом. Обыкновенно на верхушке откоса возвышается нитевидный отросток, напоминающий в более тонком виде конечную шпору гнезд богомола. Там застыла, вытянутая в нитку, последняя капля липкого вещества.
Очень тонкий слой сероватой обмазки, состоящей из высохшей пены, покрывает коробочку эмпузы, в особенности на верхней стороне. Под этой обмазкой, легко исчезающей, видно основное вещество гнезда – однородное, роговое, бледно-рыжего цвета. Шесть или семь слабых бороздок пересекают бока гнезда изогнутыми полосами. Во время вылупления на верхней стороне коробочки появляется дюжина круглых отверстий, расположенных рядами. Это выходные отверстия личинок. Немного выступающие края выходов продолжаются от одного отверстия к другому в виде ленты с двойным рядом чередующихся дырочек. Очевидно, эта волнообразно изгибающаяся лента – следствие волнообразных движений яйцеклада. Каждому отверстию соответствует ячейка, в которой находятся стоймя два яичка. Следовательно, одна самка кладет около двух дюжин яиц.
Я не наблюдал вылупления личинок эмпузы и не знаю, наличествует ли здесь, как у богомола, переходная ступень, облегчающая освобождение. Возможно, и нет, так все хорошо приготовлено для выхода. Над ячейками находятся очень короткие сени, свободные от всяких препятствий, закрытые только небольшим количеством пенистого вещества, очень ломкого и легко поддающегося челюстям новорожденных. При таком просторном проходе длинные лапки и тонкие усики не могут мешать выходу, и животное может обойтись без переходной ступени. Но так как я сам не видал вылупления, то ограничиваюсь только предположениями, хотя очень вероятными.
Еще одно слово о нравах. Сравним: у богомолов – борьба и поедание друг друга; у эмпуз – мирный нрав. Откуда такое глубокое различие в нравах при одинаковом строении? Может быть, от разницы в питании? Действительно, умеренность в пище смягчает характер как у человека, так и у животного: обжорство делает характер более грубым. Но откуда возникает обжорство у одного и умеренность у другого, когда почти одинаковое строение должно предполагать одинаковые потребности? Богомолы повторяют нам на свой лад то, что говорили уже многие другие насекомые, а именно: склонности и способности не находятся под исключительным влиянием анатомии. Гораздо выше физических законов, управляющих веществом, стоят другие – управляющие инстинктами.
Эмпузы (Empusidae) – семейство отряда богомоловых. Размер тела не превышает 10 см. Включает один род (Empusa) с небольшим количеством видов (около десяти). Взрослые эмпузы и их личинки – хищники.
У видов семейства эмпузовых (Empusidae) голова имеет торчащий вперед конический отросток, иногда раздвоенный на конце, а усики у самцов перистые. Такое характерное строение головы придает своеобразие всему облику эмпузы.
Эристалии, или ильницы (Eristalis), – род семейства журчалок. Широко распространены в Европе. Наиболее известна пчеловидка обыкновенная (E. lenax). У ее личинки имеются длинные хвостовидные дыхательные трубки, так как она обитает в помойных ямах.
Несмотря на свой воинственный вид, эмпуза – мирное животное, совсем не вознаграждающее затраты на ее воспитание. Помещенные под колпак, то по полудюжине, то попарно, они никогда не выходят из спокойного состояния. Как и личинки, они воздержаны и довольствуются мухою или двумя в день.
Богомолов можно назвать машинами для убийства. Для того чтобы схватить жертву – насекомое, маленькую лягушку или, если речь идет о самке, собственного супруга, – богомолу требуется всего лишь доля секунды.
В Крыму, Закавказье и Средней Азии обитают два вида эмпуз; оба довольно крупные (47–65 мм длиной), с тонким стройным телом желтовато-зеленого цвета. Один из них – полосатая эмпуза (Empusa fasciata) – встречается в южной части Крыма, а другой – рого-крылая эмпуза (Е. pennicornis) – распространен в пустынях Закавказья, Средней Азии и Казахстана. Эти своеобразные насекомые ведут преимущественно ночной образ жизни. Днем они держатся на высоких травах или кустах растений, приподнявшись, словно на ходулях, на четырех задних ногах и высоко приподняв грудь с "молитвенно" сложенными ногами. Зимуют эмпузы во взрослом состоянии или в виде взрослых личинок. Откладка яиц происходит летом. Летом же вылупляются и личинки, которые своими размерами превышают даже личинок более крупных видов – обыкновенного и древесного богомолов. Они с самого начала своей активной деятельности начинают питаться более крупными объектами, чем тли. Поэтому в кормовом рационе эмпуз в течение всего периода развития преобладают различные двукрылые насекомые.
Фабр Ж.А. Жизнь насекомых