* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПЕРЕВКРЗЕВ [505—506] ПЕРЕВЕРЗЕВ Ленин неустанно разоблачал такие формули­ ровки как наиболее иезуитское проявление меньшевистской тенденции к выхолащиванию классовой борьбы и политики в борьбе про­ летариата. Своеобразие искусства! по П . за­ ключается в том, что искусство является про­ екцией «играющего» социального характера. Для марксистов образ есть особая форма вы­ ражения идеи, для П. образ отождествляется с персонажем. По форме П. как будто при­ знает формулу: искусство-—идеи в образах, по существу же ее отрицает. По его мнению, идеи, выраженные в образах, суть лишь идеи, присущие только персонажам-образам. «Соци­ альный характер* объективирует себя в ис­ кусстве со всеми своими мыслями и чуествами; в романе Гончарова «Обломов» не содер­ жится никаких иных идей кроме тех, к-рые имеют Илья Ильич Обломов, Штольц и дру­ гие персонажи этого романа. Идеи же автора (а следовательно и классовая идеология), по мнению Переверзева, привносятся в произ­ ведение в качестве публицистического эле­ мента и литературоведческому анализу не подлежат—как субъективное истолкование произведения в отличие от «объективной» си­ стемы образов. «Идеология образа (т. е. пер­ сонажа—Л. М.) вместе с самим образом яв­ ляется объективной сущностью художествен­ ного произведения, тогда как понимание об­ разов, „идея произведения не относится к его объективной природе, гораздо больше ле­ жит в природе понимающего субъекта, яв­ ляется ого субъективным достоянием. Вот это субъективное достояние совсем но сущест­ венно для исследователя художественной ли­ тературы» («Проблемы марксистского лите­ ратуроведения», «Литература и марксизм». 192!), Ка 2, стр. 13). Художественное творчество, по Переверзеву, есть игра в жизнь, но, прежде чем играть в жизнь, надо жить, надо в жизни испытать то, чем собираешься играть. Каждый х у ­ дожник вращается, по П . , в «заколдованном кругу образов», ограниченных и предопреде­ ленных данной средой, и куда бы ни «летал» автор на крыльях своего творческого во­ ображения, его всюду сопровождает одна и та же система образов, ограниченная средой. Он может их перелицовывать, переодевать, перемещать, по природа остается неизмен­ ной, На этой предпосылке построены все работы П . , и она приводит его к явным неле­ постям. Если Гончаров напр, выводит Обло­ мова как дворянина и помещика, то для П, Обломов—«буржуа, споткнувшийся в про­ цессе европеизации и повернувший оглобли назад к патриархализму* («Социальный гене­ зис обломовщины», «Печать и революция», 1925, II). Хотя Гончаров прямо указывает на дворянское происхожде?ше Обломова, на наличие у него поместья и т, д . , Переверзев старается уверить, что все ото чистый ма­ скарад, переодевание б у р ж у а в дворянина, не изменяющее сущности образа. Переверзев не допускает мысли, чтобы Гончаров мог одновременно изображать дворян и буржуа, ибо это противоречило бы всей его систе­ ме и в частности тезису об «абсолютной детерминированности» н «ограниченности». 5 11 Н о именно здесь сказывается порочность са­ мой системы, т, к, ради ее оправдания прихо­ дится насиловать факты и доказывать явный абсурд. Совершенно ясно, что движущим на­ чалом «Обломова» является противопоставле­ ние преуспевающего буржуа (Штольц) и по­ мещика, не имеющего достаточной воли к пре­ вращению в дельца (Обломов). Раскрывая эти процессы, Гончаров не ограничивается вариациями одного классового образа (поП,— образа-характера) — «патриархального бур­ жуа», а, напротив, в образах представителей различных классов раскрывает переплете­ ние и борьбу различных укладов, конечно с определенных позиций. Вот почему метод П. не помогает понять творчество Гончарова, а, наоборот, дает его в искаженном освещении. Тезис о переодевании оказывается совершен­ но несостоятельным. Особенно вредным является он однако в применении к нашей лит-ой практике. Из него вытекает невозможность для пролетар­ ского художника дать образы буржуа, ин­ теллигента, крестьянина, ибо пролетарий ограничен своей средой. Невозможен далее переход мелкобуржуазного революционного писателя в пролетарские писатели, ибо каж­ дый писатель ограничен в заколдованном кругу своих образов. Эта установка н а абсо­ лютную «детерминированность» связана с антидиалектическим, статическим понима­ нием искусства. Стиль, по П . , есть лишь отра­ жение бытия, он не имеет внутренних про­ тиворечий как ближайших стимулов своего развития, он не имеет специфического движе­ ния, а лишь перемещается механически при перемещении бытия. Все эти черты переверзевской методоло­ гии обусловливают его м е т о д и к у иссле­ дования литературных произведений. Соглас­ но этой методике, развернутой теоретически учеником Переверзева Поспеловым, надо н а й ­ ти в произведении тот основной образ, в к-ром сливаются субъект и объект (так наз. стерж­ невой, или автогенный образ). Все другие образы являются лишь его разветвлениями или необходимыми для его выявления ком­ понентами («гетерогенные> образы). Зта упро­ щенная формула приводит на практике к то­ му, что все образы произведения подгоняются под один «социально-психологический ком­ плекс», отвечающий системе поведения, и весь анализ следовательно сводится к тому, что­ бы найти этот комплекс. До какой вульга­ ризации можно дойти при этом (учитывая еще тезис о «переодевании»), показывает например работа Зонина о Толстом, где он объяснил не только образы людей, но даже лошади (Холстомера) законспирированными помещиками, или работа Фохта о Лермонтове, где ло­ шадь, оказывается, повторяет «автогеняый» об­ раз Демона, Такая шетодика» неизбежно приводила персверэевцев к отказу от исторического под­ хода, к грубому игнорированию исторических фактов, к абстрактности и схематизму (ср. статьи Беспалова о Горьком, Поспелова о Тургеневе и Др.). Но абстрактность, внеисторичность, антидиалектическое «вычитывание-* сутипроизведенияизпроизеольноу(?ра1новлен-