* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
ОСТРОВСКИЙ [365^366] ОСТРОВСКИЙ своей капитальной работе о творчестве О. (eOstnrwski et son theatre de mceurs rueses») отметившего возможное влияние на эти произ ведения со стороны французской буржуазной комедии GO-x гг., в частности Э. Ожье (см.). Один из ярчайших бытовистов русской ли тературы, О. постоянно вращается в сфере изображаемой им действительности, не выхо д я за ее пределы даже в своих опытах на исто рические или фольклорные темы. Этот быто визм пронизывает всю структуру его произ ведений, начиная от характеристик действу ющих лиц и вводных, пейзажных и жанристских ремарок, предваряющих начало того или иного действия, и кончая более существен ными компонентами. Возьмем напр. з а г л а в и я его произведений, в основу к-рых неиз менно ложатся пословицы и поговорки: «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется», «Праздничный сон—до обеда», «Старый друг лучше новых двух», «Свои соболей грызутся, чужая не при ставай», «За чем пойдешь, то и найдешь», «Грех да беда на кого не живут», «На всякого мудреца довольно простоты», «Не все коту масленица», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Кошке игрушки, а мышке слезки» (первоначальное неразрешенное цензурой на звание «Воспитанницы»), «Правда хорошо, а счастье лучше», «Сердце не камень». Опреде ленный житейский факт, получивший в по словице и поговорке типическое, обобщенное значение, кладется О. в основу его отношения к изображаемому уголку социальной действи тельности, и недаром эти пословицы и пого ворки так часто звучат в развязке и финале его комедий: автор этим моралистическим приемом еще раз подтверждает самокритиче скую установку своих произведений. Возьмем другую сферу композиции-—ф а м и л и и, ко торые О. дает своим персонажам. Здесь также налицо глубокая связь между внутренними свойствами и внешними чертами персонажей. Таковы в «Бедности не порок» красноречивые фамилии и имена Гордея и Любима Торцовых (первоначально комедия носила название «Гор дому бог противится»), Коршунова, Яши Гуслина и Гриши Разлюляева. «Симпатии автора конкретизированы заранее в именах. Однако ни один из образов своим, его характеризую щим именем не покрывается: и в Гордее, и в Коршунове, и в Любови Гордеевне—ряд дру гих черт: в Гордее—любовь к дочери, устре мление к правде, в Любови Гордеевне—по корность, тоска и т. д . Существенно, что в имена, характеризующие образ, Островский выделяет те черты, которые обозначают дина мическую сущность образа, то, чем образ в данной пьесе живет и движется, то, что являет ся скрытой причиной его поступков, дел и действий...» ( М а р к о в П., Морализм Ост ровского, сб. «Памяти А . Н. Островского», м.—П., 1923, стр. 149). Но было бы глубокой ошибкой считать Островского чистым натуралистом, воспроиз водящим без каких-либо худояеественных ви доизменений действительность. Островский любит быт и изображает его, но он изображает его творчески, видоизменяя и комбинируя его черты. Этого не поняли ни ге критики, к-рые • j . ; j ; ; I ; ; ; 1 сочли О. рабом изображаемого им быта и на этом основании объявившие его умершим с ним (Ю. Айхенвальд), ни те, кто увидел в О. писателя-символиста (Ю. Слонимская, Комиссаржевский, Сахновский и д р . ) . Быт почти никогда не дается О. в своей примитивной форме. Некоторые подробности его комедии кажутся мало вероятными, но это происходит лишь потому, что О. гротескно подчеркивает характерные черты действительности, приме чательные для того или иного уголка ее. Таковы напр. имена и фамилии в комедии «Не было ни гроша, д а вдруг алтын»: торгов ца Истукария Лупыча Епишкина, кварталь ного Тигрия Львовича Л готова; таковы речи странницы Феклуши в «Грозе», таковы безо бразия, творимые Хлыновым в «Горячем серд це». О. не чужд некоторой т я г и к с и м в о л и з а ц и и , но эта символика растет из быта и бытом питается. Таи:, через всю дра му о Катерине проходит лейтмотивом мо тив «грозы». Раскаты ее звучат у ж е в пер вом действии, онивновь повторяютеяв четвер том действии, когда Катерина., невыдержан, признается мужу в своей «измене». Таков в другом произведении О. аллегорический об раз «леса», воплощающего в себе «дремучую» действительность дворянских берлог. «Арка дий, нас гонят,—обращается Несчастливцев к своему спутнику,—и в самом деле, брат Аркадий, зачем мы зашли, как мы попали в этот лес, в этот сыр-дремучий бор? Зачем мы, братец, спугнули сов и филинов? Что им мешать. Пусть их живут, как им хочется*. Давая аллегорические изображения действи тельности, О. и в них остается глубоким реа листом, умеющим изобразить типические сто роны действительности. Д л я полноты характеристики стиля О. необходимо хотя бы вкратце остановиться на исключительном богатстве и яркости его я з ы к а . Замечательной особенностью языка О. является то, что он чувствует глубокое разнообразие речевых диалектов. Каждая социальная группа говорит у О. по-разному, и это различие языка, эти особенности ин дивидуальной речи каждого персонажа как нельзя глубже соответствуют особенностям его природы. По языку всегда можно отличить у О. говорящего. Д л я самодуров напр. характерна обрывистая речь, полная грубых слов, но тупой самодур, вроде Дикого, говорит не так, как самодур добродушный, вроде Курослепова. Своеобразный язык свойствен и образу купеческой строптивой дочки: такова напр. Липочка, словесный стиль к-рой пол ностью отображает ее пошлую д у ш у . Кокет¬ ничая, она злоупотребляет книжными терминами, иностранными словами: «сидишь, нату рально, вся в цветах». Жених, замешкавший ся сборами, вызывает у нее презрительное: «что ж е он там спустя рукава-то сентимен тальничает»; жалуясь свахе на нездоровье, она заявляет, что у нее «рябит меланхолия в глазах*. Иной тип языка, напевный, романти ческий, как бы сбивающийся на песенный стиль и размер, характеризует собой речь де вушек, томящихся в «темном царстве»—Па раши, Катерины (см. напр. рассказ Катерины о своем прошлом—*Гроза», д . I, явл. 7). С