* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
БЛОК 1517 — 518] БЛОК образе мчащейся гоголевской тройки, Б , часто с тревогой спрашивал себя: «Что если тройка, вокруг к-рой гремит и стано вится ветром разорванный воздух'*,— летит прямо на нас? Бросаясь к народу, мы бро саемся прямо под ноги бешеной тройке, на верную гибель,.. Отчего пас посещают все чаще два чувства: самозабвение восторга и самозабвение тоски, отчаянья, безраз личия? не оттого ли, что вокруг уже господ ствует тьма?.. Можно уже представить себе, как бывает в страшных снах и кошмарах, что тьма происходит оттого, что над нами повисла косматая грудь коренника и гото вы опуститься тяжелые копыта». Этими естественными, знакомыми нам еще со вре мени декабристов, опасениями поэта-дво рянина объясняется то, что «самозабвенный восторг» стихов Б . о России так часто сме няется в его произведениях последнего пе риода настроениями «тоски, отчаяния, безразличия» В большинстве разделов третьего тома, в котором собраны его стихи этих гг., такиі> настроения решительно пре обладают, сгущаются до степени полной безысходности {} аздел «Страшный мир», циклы «Пляски смерти», «Жизнь моего приятеля», стихотворение «Голос из хора», ряд стихов из раздела «Возмездие», из «Ямбов» и др.). В стихах этого именно периода Б . достигает предельных вер шин своего поэтического мастерства. Обо гащенный всеми достижениями новейшей поэзии стих его, снова возвращенный по этом на прежние классические пути, дости гает такой выразительности и силы, подоб ных к-рым немного звучало в русской поэзии со времен П у ш к и н а . В Октябрьской революции Б . увидел осуществление всех своих «предчувствий и предвестий», воплощение всех своих «народнических» чаяний. В «музыке рево люции» ему чудился могучий разлет все той же гоголевской «птицы-тройки» — Руси народной, — которую вынесло наконец на авансцену истории. Поэту-народнику, теоре тизирующему в своих стихах и статьях на темы о слиянии с народом, о «спасении народом», казалось, было теперь на деле дано приобщиться к источнику «хорошей крови» и «жизненных сил», в революции быть вместе, слиться с народом. Понятно то «самозабвение восторга», с которым сам поэт бросился служить революции, с каким в своей статье «Интеллигенция и революция» призывал «бездомную, бесчинную, бессе мейную», как и он, русскую интеллигенцию последовать его примеру, принять Октябрь, работать вместе с Октябрем. Результатом «слепой отдачи» Б . революционной стихии явилась его замечательная поэма «Две надцать». В «Двенадцати» еще раз торже ствует высокое поэтическое мастерство Б . Из ходовых уличных словечек, из разуха бистой частушки он создает произведение необыкновенной художественной вырази тельности. «Двенадцать», как ни одно иа произведений того времени, отразили в себе «музыку революции», единственные в своем роде ритмы конца 1917. Однако по своему содержанию, по своей внутренней сущ ности, «Двенадцать», как уже неоднократно указывалось критикой, очень далеки от подлинной Октябрьской революции, — от ее действительных целей и задач. Заставляя своих «двенадцать» апостолов-красногвар дейцев на словах мечтать о «всемирной революции», о «раздуваньи мирового пожа ра», поэт в центр поэмы выдвигает бандит скую расправу одного из красногвардейцев с «изменившей» ему проституткой. Возни кающий в поэме «декадентский» мотив раз рушения, кровавых расправ «со скуки» («скука скучная, смертная. Уж я времечко проведу, проведу» и т. д. Ср. тот же мотив в этюде Б . о «римском большевике» Катилине) также, возможно, характерен для настроений самого автора, даже известной части интеллигенции, «пошедшей в ре волюцию»; но, конечно, этот мотив, не отражает пафоса рабочих и солдат, брав ших в Октябре Зимний дворец и Кремль. Равным образом критика справедливо отме тила, что и в «Двенадцати» и в написанном вслед за ними стихотворении «Скифы» Б . «ориентируется не на передовой отряд революции — городской индустриальный пролетариат», а «на представителей сол дате ко-крестьянской громады», «на отсталые крестьянские массы („скифов")». Наконец возглавление «Двенадцати» мужицким «Исусом Христом», «машущим красным флагом», конечно весьма типично для «народничес ких» настроений Б . (Христос «Двенадцати» явно идет от своеобразного видоизменения Тютчевского Христа,— Христа народниковславянофилов, — «в рабском виде, бла гословляя», исходившего родную землю); оно лишний раз показывает, насколько поэт в своем романтическом «народни честве» был далек от действительных целей и путей Октябрьской революции. В этом отношении характерно и преимуществен ное сочувствие Блока левоэсеровской груп пировке. «Двенадцать» и «Скифы» были последней творческой вспышкой Б . После них Б . не создал уже ничего значи тельного. Творчество Б . , как бы разноречиво, разно звучно оно ни казалось нам в своих отдель ных частях, на самом деле обладает глубо ким внутренним единством, представляет из себя замкнутый цельный организм. Теза творчества Б . — у с адебн о- дворянская куль тура, создавшая первый его период, период «Стихов о Прекрасной Даме». Антитеза—• глубоко враждебный классовой сущности Б . , но чарующий, прельстительный буржу азно-капиталистический город с его тума нами, Незнакомками, огнями ресторанов. Соблазнившийся городом, покинувший ради него свой «белый дом», Б . вскоре начинает ощущать себя бездомным, затерянным, оди ноким. Борьба Б . со вскормленным горо дом «модернизмом», «декадентством», Брюсовым — борьба с пленившей, но чуждой» 17*