* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

БЕЛИНСКИЙ [399—4001 БЕЛИНСКИЙ конкретной мысли в конкретной форме. Конкретная идея есть полная, все свои стороны обнимающая, вполне себе равная и вполне себя вырайкающая и абсолютная идея, и только конкретная идея может воплотиться в конкретную художествен­ ную форму. Мысль о художественном про­ изведении должна быть конкретно слита с формой, т. е. составлять с ней одно, те­ ряться и исчезать в ней, проникать ее всю». Критика должна отыскивать общее, вечное и определить на основании общего, т. е. идеи, цену, достоинство, место и важность лит-ого произведения. Свои эстетические взгляды этого периода Б . изложил в статье «Менцель, критик Гёте» [1840J. Оли по су­ ществу те же, что были и раньте, только автор глубже и сильнее их обосновывает. Содержание истинной поэзии— «не вопросы дня, а вопросы веков, не интересы страны, а интересы мира, не участь партий, а судьбы человечества». Художник «в дивных обра­ зах осуществляет божественную идею для нее самой, а не для какой-либо внешней и чуждой ей цели». «Искусство не должно служить обществу иначе, как служа самому себе: пусть каждое идет своею дорогою, не мешая друг другу». Критик осыпает М е нц ? л я ударами за то, что он порицает Г ё т е за его равнодушное отношение к вопросам общественности. Поэтому Б . ка­ жутся нелепыми и односторонними романы Г ю г о , Ж о р ж - З а н д , поэтому он по­ рицает Г е й н е , Б е р н е , поэтому не оценен им полностью и Л е р м о н т о в . С этой же точки зрения он яростно нападает на Г р и б о е д о в а . Он не может по­ нять, как он в своей комедии так обруши­ вается на разумную, необходимую действи­ тельность. Критик утверждает, что «поэзия есть та же философия, то же мышление, потому что имеет то же содержание — абсо­ лютную истину, но только не в форме диалектического развития идеи из самой себя, а в форме непосредственного явления идеи в образе». «Горе от ума», по мнению Б., произведение нехудожественное, ибо «^художественное произведение есть само в себе цель и вне себя не имеет цели, а Гри­ боедов ясно имел внешнюю цель — высмеять современное общество». Между тем обще­ ство всегда право и выше частного челове­ ка — «частная индивидуальность только до такой степени действительность, а не при­ зрак, до какой она выражает собой обще­ ство». «Политика, — заявляет критик, — у нас в России не имеет смысла, и ею могут заниматься только пустые головы». Во всем этом причудливом развитии мировоззрения критика была своя последовательная ло­ гика. Б . не был философом в точном смысле слова. Он и не проникался философской системой как чем-то единым, целостным. Он брал из нее только то, что соответство­ вало его стремлениям, и отдельными тези­ сами обосновывал свои взгляды. Логика его мировоззрения, связанная с системами Шеллинга, Фихте и Гегеля, была такова: мир — дыхание единой вечной идеи, реаль­ ная жизнь — идеальная жизнь, а наше земное существование — призрак, мечта, отрицание. Однако этот призрак не дает человеку возможности выявить идею бо­ жества, он в известных пределах реален. Как проявление абсолютного, вечной идеи, он не только реалеп, но и разумен. Это не путь эклектического обобщения фило­ софских систем, а путь строго логических страстных и мучительных исканий. Скоро наступило отрезвление. В начале 1841 Б . пишет Б о т к и н у : «51 давно уже подозревал, чго философия Гегеля — только момент, хотя и великий, но что абсолют­ ность ее ни к... не годится, что лучше умереть, чем мириться с нею... Судьба субъекта, индивидуума, личности— важнее судеб всего мира и здравия китайского императора (т. е. гегелевской „Allgemeinheit")... Благодарю покорно, Егор Фе­ дорович, кланяюсь вашему филистерскому колпаку, но со всем подобающим вашему филистерскому колпаку уважением, честь имею донести вам, что если бы мне и удалось влезть на верхнюю ступень лестницы раз­ вития, — я и там попросил бы вас отдать мне отчет во всех жертвах условий жизни и истории, во всех жертвах случайностей, суеверия, инквизиции, Филиппа I I и пр. и пр., иначе я с верхней ступени бросаюсь вниз головою. Я не хочу счастья даром, если не буду спокоен насчет каждого из моих братий по крови». Б . кается в своих прежних ошибках, мужественно отказы­ вается от своих прежних суждений. Усвоив мысль, что только те стремления плодо­ творны и не призрачны, к-рые опираются на объективный ход истории, критик про­ возглашает, что «история сделалась теперь как бы общим основанием и единственным условием всякого знания; без нее стало невозможно постижение ни искусства, ни философии*. Первой статьей, написанной в период внутреннего кризиса Б . , порвав­ шего с «разумной действительностью», была статья «Герой нашего времени» [1840]. Статья колеблющаяся. Более твердую по­ зицию Б . занял в статье «Стихотворения М. Лермонтова» [1841J. В ней он доказывает, что «не все то действительно, что есть в действительности, а для художника должна существовать только разумная действитель­ ность. Но и в отношении к ней он не раб ее, а творец, и не она водит его рукою, но он вносит в нее свои идеалы и по ним преоб­ ражает ее». Лермонтов рассматривается как продукт определенной эпохи. Свои философские взгляды Б. соединяет с обще­ ственной точкой зрения. При таких взгля­ дах в сознании Б . потускнел образ Пуш­ кина, ему стала ближе беспокойная мятеж­ ная тоска Лермонтова. Критик меняет так­ же свой взгляд на французов и немцев. С первых шагов своей д?ятельвости Б. ставил вопрос о личности. С исключитель­ ной остротой и болезненностью эта про­ блема встала перед ним после разрыва с