* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
ГРИБОЕДОВ [765 — 766] ГРИБОЕДОВ жизненной правде зарисовках разнообраз ных представителей современного ему мос ковского дворянско-чиновного общества — «Грибоедовской Москвы». Материал для сво их зарисовок Г . брал прямо из жизни. Кри тика отмечала «зеркальность» комедии; в ее персонажах современники узнавали своих знакомых. Сам Г . не отрицал «портретности» выведенных им характеров: «Характеры портретны- Да! портреты и только портреты входят в состав комедии... в них однако есть черты, свойственные многим другим лицам, а иные всему роду человеческому настолько, насколько каждый человек похож на всех своих двуногих собратий^. Действитель ность, к-рагс послужила Г . оригиналом для его комедии, довольно быстро сошла с исторической сцены. Уже в 1S33, меньше чем через десять лет по написании-«Горя от ума», Пушкин писал, что нарисованная в нем картина старой «Грибоедовской Москвы» «есть уже картина обветшалая, печальный анахронизм^; «Вы в Москве уже не найдете Фамусова, ни Татьяны Юрьевны... Хлестова в могиле, Репетплов в деревне. Бедная Мо сква...» Однако в сатирические «портреты» своих москвичей Г . вложил столько сгущен ной типичности, столько свойственных «все му роду человеческому» черт, что А. В . Лу начарский был совершенно прав, утверждая в своей юбилейной речи, через сто лет после смерти Г . , что основные персонажи его комедии: —«Фамусовы, Скалозубы... Молчалины, Загорецкие, Репетиловы конечно живы и сейчас». В форме ъГоря от ума» имеем такое же соединение элементов «старины и новизны», как и в идеологии Чацкого. Смелым ново введением , вызвавшим резкие вареканнл части критики, было композиционное чле нение комедии на четыре акта, вместо ка нонических пяти. Однако в пьесе харак терно содержится рефлекс пятого акта: третье действие явно распадается иа две картины (П и к с а н о в I I . , Творческая история «Горя от ума»). Двуединая интрига пьесы (любовная и общественная драма Чацкого), ^выдвижные, — по выражению П. А. Вяземского, — липа и эпизоды я в ляются существенным нарушением клас сического требования единства действия». Зато единства времени п места автором це ликом соблюдены: действие всей пьесы про исходит в доме Фамусова, не выходя з а пре делы классических 24 часов. Образы Лизы и Чацкого содержат в себе следы класси ческих амплуа — наперсницы и резонера. Больше всего «новизны» в я з . и стихе «Горя от ума», что и сообщает пьесе Г . всю ее неувя дающую сценическую жизненность вплоть до наших дней. Стихотворный я з . «Горя от ума» также идет от «высоких* традиций X V I I I века. Однако взамен канонического александрийского стиха (шестистопного ям ба с парной рифмовкой) «Горе от ума» напи сано разностопным ямбическим стихом (на чиная от одностопного и кончая шестистоп ным), восходящим к я з . басен Крылова и 4 памфлету ч Л бичпыи театр? самого Г.. с почти непрерывной сменой стоп (около 1 300 изменении на общее количество около 2 220 стихов), с большим количеством пиррихиев. Кроме того Г . применяет самую разнообразную рифмовку (парную, пере крестную, опоясанную, внутренние рифмы и т. д.). Все это придает стиху комедии небы валую до тех пор в драматическом произве дении легкость, подвижность, непринуж денность, близость к живой, разговорной, речевой стихни. Полным откровением яви лось «Горе от ума* в отношении л э . Совре менники комедии находили в ней «неви данную доселе беглость и природу р а з г о в о р н о г о русского я з . в стихах^(А. Бестужев), -<всю живость я з . р а з г о в о р н о г о » (О. Сомов), «непринужден ный, легкий я з . , каким г о в о р я т у нас в обществах". «До Г. слог наших комедий был слепком слога французских..., у не го одного находим мы в слоге колорит рус ской...» (В. Ф Одоевский). Непосредствен ное впечатление современников всецело подтверждается лингвистическим анализом: около 87% словаря «Горя от ума* состав ляют чисто русские слова, среди которых имеется большое количество идиотизмов, элементов народного языка, живой речи. Наоборот, недоброжелатели «Горя от ума», «лит-ые староверы», воспитанные во «фран цузско-классическом вкусе», в «правилах французской систематики», именно на язы ке и стихе комедии сосредоточивали свои главные нападки. Так один из них усма- & тривал в комедии «сряду тысячу дурных стихов-, язык пьесы называл «наречием, ко торого не признает ни одна грамматика», г и так далее. Своей формой, в особенностп я з . , так же как своим широким с о циа л ыщ&О б шест вен ным содержанием «Горе от ума» произвело переворот в русской драматургии. Влияние комедии вышло далеко за лит-ые пределы: огромное количество стихов «Горя от ума», по оправдавшемуся предсказанию Пушкина, чгвошло в пословицу», большин ство персонажей приобрело значение на рицательных пмен. Несомненно и прямое лит-ое влияпие «Горе от ума* на седьмую главу «Евгения Онегина» (картины москов ского общества), на сатиру Салтыкова-Щед рина п другие. Конфликт юноши-аристо крата с «светом*, столь рельефно разверну тый Г . , будет затем повторен Пушкиным. Марлинским, Лермонтовым и Львом Тол стым. От Чацкого тянутся явственные нити к Онегину и Печорину—их роднит между собой и общий генезис из обедневшего родо витого дворянства, и культурное превосход ство над средой, и стремление порвать с ней, тяга в чужие края, уход в экзотику и т. д. Однако своей драматургической школы «Горе от ума» не создало, если не считать театра Лермонтова, в частности его «Маскарада-&. Стихотворный язык комедии, несмотря на все нововведения автора, все же представлял собой пережиток старого