* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ГОНЧАРОВ [617 — 61&1 ГОНЧАРОВ Марк а Волохов а (критика этого общественнополитического движения производилась Г. с точки зрепия сбабушкшши морали*). Зато восторженно был встречей «Обломов», При­ говор, вынесенный устами Штольна обломов­ скому патриархализму, вполне отвечал пе­ редовым тенденциям времени. Крепостное право рушилось, на социальную арену энер­ гично выдвигался промышленный капита­ лизм, не обнаруживший тогда еще всех своих неприглядных сторон. В спорах «помещика^ Обломовас дельцом» Штольцем критика ус­ матривала основное содерлгание эпохи.С лег­ кой руки Добролюбова образ гончаровстсого героя стал символом российской дряблости и апатии. Отсюда пошла «обломовщина» (см.). «Обрывом»в сущности заканчивается худо­ жественная деятельность Г . В 70-х н 80-х гг. он живет на проценты с своего лит-ого ка­ питала: публикует эскизы к уже созданным полотнам («Слуги», 1888), помещает в либе­ ральных газетах анонимные фельетоны бы­ тового характера,пишет свои воспоминания. Почти вся эта продукция сохраняет лишь историческую значимость. Особняком стоит классическая статья Г. «Миллион терзаний» [1872], создавшая эпоху в толковании «Горя от ума». Последние годы лшзии Г. омрачены манией преследования, предрасположение к к-рой было у пего и раньше. Любопытным документом этой болезни может служить не­ давно опубликованный памфлет «Необыкно­ венная история», где в центре обличений — Тургенев, к-рый обвиняется автором«Обры­ ва» в плагиате и в передаче гопчаровских За­ мыслов Ауэрбаху и Флоберу. Каковы социальные корни гончаровского творчества? До последнего времени гос­ подствовал взгляд, в силу которого творче­ ство Г. «отражало стремления наиболее жиз­ неспособных элементов дворянства пойти на выучку к либеральным и просвещенным предпринимателям» ( К о г а н П . С , Очер­ ки по истории новейшей русской лит-ры). В «Обыкновенной истории» видели «столк­ новение деревни и города, конфликт между идеологией, выросшей в усадебной обста­ новке, и новой прозаической идеологией, развивавшейся на почве отношений боль­ шого города» (там ж е ) . «В лице Штольца и Обломова столкнулись прежде всего два бы­ та, две культуры, две идеологии, два психи­ ческих мира, и вся трагедия Г . заключалась в том, что оба они — и деревня и город — сделали его поверенным своих тайн. И это стало источником его мучительной двойственности»(Войтоловский),«В этом раздвое­ нии между барином Обломовым и коммер­ сантом Штольцем сказалась двойственность социального бытия и социального сознания Г.» (Пиксаиов). Этот традиционный взгляд нуждается ныне в решительной ревизии. Между жиз­ ненным поведением Адуева-дяди и судьбой его племянника критика не усматривала глу­ боких связей. Она не понимала, что в осно­ ве здесь один и тот же социальный процесс, что бытие обоих Адуевых характеризует о д н у и т у ж е социальную группу, что все отличие здесь в том, что оба героя стоят на р а з н ы х с т у п е н я х социального развития. Радикальный пересмотр принес с собой В . Ф. Переверзев. Исследуя в ряде статей социальную природу гончаровских образов, Переверзев доказывает, что «все творчество Г. сводится к осуществлению социальных потенций стержневого образа Обломова"». Промышленной буржуазии Г . противопоста­ вил не дворянство, а крупную патриархаль­ ную буржуазию. «Смысл и содержание гон­ чаровского творчества,—по Переверзеву,— сводится к изображению эволюции буржуаз­ ной психики в период капиталистической ломки русской общественной жизни». Эти утверждения таят в себе некоторые не­ ясности. Во-первых, остается неизвестным, что это за буржуазия и каково ее реальное бытие. Во-вторых, исследованию до сих пор подвергались одни характеры: стиля Г,Пере­ верзев еще не касался. Некоторые его аргу­ менты мало убедительны. Автор считает, что абсолютное незнание сельского быта харак­ теризует Обломова-буржуа; для помещикадушевладельца оно психологически невоз­ можно. Однако на этот счет мы имеем не­ двусмысленные признания некрасовского Оболта-Оболдуева. Не выяснен наконец ка­ питальнейший в данном случае вопрос: поче­ му рисуя буржуа помещиком, Г . нисколько не погрешает против художественной прав­ ды. Эти неясности ни в какой мере не лишают точку зрения Переверзева ее значения. Уже теперь достоинства его теории гораздо значи­ тельнее недостатков. Глубокое отличие пси­ хики Обломова, Адуева и Райского от психи­ ки дворянской интеллигенции несомненно. Это не лишние люди 40-х гг.: слишком от­ личны от них гончаровские герои всем ха­ рактером своего мышления. Дворянскую ин­ теллигенцию характеризовали глубокие ин­ теллектуальные стремления, непрерывные искания, органический пессимизм. У героев Гончарова все это отсутствует; весь строй их